Везде
Excavation of the Western Suburban Complex of Bol’shoy K’irk-K’iz in 2022
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments Additional materials
Share
QR
Metrics
Excavation of the Western Suburban Complex of Bol’shoy K’irk-K’iz in 2022
Annotation
PII
S086919080025171-5-1
DOI
10.31857/S086919080025171-5
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Archil S. Balakhvantsev 
ORCID: 0000-0002-3028-0109
Occupation: Leading Research Fellow
Affiliation: Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences
Address: Moscow, Moscow, Russia
Taisiya Dvurechenskaya
ORCID: 0000-0002-7757-9589
Occupation: Junior Research Fellow
Affiliation: Institute of Oriental Studies, Russian Academy of Sciences
Address: Moscow, Moscow, Russia
Edition
Issue 2
Pages
26-36
Abstract

During the 2022 excavation season at the Western Suburban Complex (WSC), work on Room III (Blue Hall) has been continued. Two fragments of pottery discovered there date back to the ancient Chorasmian period. At the -210 and -212 cm levels from the benchmark, a flooring consisting of mud brick pavement was discovered (41–42 × 41–42 cm).

The most numerous finds in the 2022 season were fragments of painting, made with glue paint on loess plaster, covered with white loose soil – gypsum in the form of dihydrate. The polarizing microscopy of the composition of paint samples showed that the blue pigment consists of natural ultramarine, the red-brown one is red ocher, and the green paint is made of atacamite (copper hydroxychloride).

When Room III had ceased functioning normally, it lost its roof and has been gradually filled with various layers of ground. Judging by the complete absence of animal bones, hearths and/or bonfires, as well as the meager amount of ceramics, secondary habitation of the ruined premises is clearly improbable. The discovered brick pavements are not related to the period of the WSC’s functioning and appeared after the process of destruction of the walls had gone far enough.

The last stage of the destruction corresponds to the layer lying on top of the brickwork in the northeast corner of Room III, containing numerous fragments of painted plaster. The lifetime and destruction of the WSC fully corresponds to the ancient Chorasmian period.

Keywords
Ancient Chorasmia, Bol’shoy K’irk-K’iz, Western Suburban Complex, Blue Hall, wall paintings
Received
13.04.2023
Date of publication
26.04.2023
Number of purchasers
15
Views
561
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf 200 RUB / 1.0 SU

To download PDF you should pay the subscribtion

Full text is available to subscribers only
Subscribe right now
Only article and additional services
Subscription benefits
200 RUB / 1.0 SU
Whole issue and additional services
Subscription benefits
1020 RUB / 16.0 SU
All issues and additional services for 2023
Subscription benefits
4590 RUB / 92.0 SU
1

В ходе полевого сезона 2022 г. (9–28 сентября) работы на раскопе Западного загородного комплекса (ЗЗК) велись только в помещении III (Синем зале). Наши каракалпакские коллеги (два реставратора и один археолог) сосредоточились на извлечении фрагментов живописи в квадрате 1, разбитом еще в 2021 г., и в северо-западном углу Синего зала. Российская команда1 продолжила траншею 2021 г. в южном направлении и разбила новый квадрат 2 (2 × 3 м). Сразу же после снятия верхнего надувного слоя была выявлена занимавшая значительную часть квадрата полусмытая, разъеденная такыром вымостка2 L-образной формы (рис. 1)3, мощностью в один кирпич (ок. 38–40 × 40–42 × 8(?) см), под которой шли слои, связанные с периодом запустения и разрушения здания.

1. И.о. начальника экспедиции с российской стороны и начальник раскопа – А.С. Балахванцев, археолог – Т.О. Двуреченская. Авторы статьи считают своим долгом выразить глубокую благодарность волонтеру О.В. Бельшу, чья работа в качестве археолога в огромной степени способствовала успеху экспедиции.

2. О нашей интерпретации этой вымостки речь пойдет ниже.

3. Рисунки к статье находятся на цветной вклейке.
2

Непосредственно под кирпичной выкладкой и такыром (рис. 2, 1)4 залегала небольшая прослойка песка от 2 до 5 см (рис. 2, 2). Ниже располагались хорошо читаемые слои лёссовидных натеков, перемежающиеся мелкими песчанистыми линзами (рис. 2, 3), под которыми располагался уровень финального разрушения здания – плотный жесткий глинистый слой с кусками кирпича (рис. 2, 4). Далее шел неоднородный слой лёссовидной супеси (рис. 2, 5–6) с примесями рыжего песка, золистыми включениями, вкраплениями угольков, песчаными линзами (рис. 2, 7–8) и фрагментами кирпича. В юго-западном углу квадрата был выявлен угол пахсового блока размером 20 × 20 см (рис. 2, 9). На отметках -210 и -212 см от реперной точки была открыта первоначальная вымостка «Синего зала» (рис. 2, 10), выполненная из сырцовых кирпичей размером 41–42 × 41–42 см. Никаких индивидуальных находок в квадрате обнаружено не было.

4. В ссылках на рис. 2 и 3 цифры после запятой означают отсылку к нумерации слоев и объектов внутри самих иллюстраций.
3

Рис. 2. Южный борт квадрата 2.

Fig. 2. South side of square 2.
4 Затем площадь работ была расширена в восточном направлении квадратом 3 (2 × 3 м). С точки зрения стратиграфии квадрат 3 выглядит следующим образом: верхние слои представлены такыром (рис. 3, 1) и залегающими под ним слоями разрушений (рис. 3, 2), под которыми зафиксирована свита слоев первичного запустения/завала стен (рис. 3, 3) вплоть до песчаной прослойки (рис. 3, 6) и уровня первичной вымостки ЗЗК (рис. 3, 7). С уровня слоев первичного запустения (нижняя граница светлой лёссовидной супеси) в центральной части квадрата (80 см от СЗ, 60 см от СВ борта) была зафиксирована заполненная мелким желтым песком столбовая ямка № 1, частично впущенная в кирпичную вымостку помещения III (диаметр – 24 см, глубина – 35 см).
5

Рис. 3.Восточныйбортквадрата 3.

Fig. 3. East side of square 3.
6

В плане стратиграфии квадраты 2 и 3 схожи. Среди особенностей последнего стоит отметить некоторое уменьшение мощности слоя финального разрушения в северо-восточном направлении, а также наличие промоин, образованных дождевыми потоками, которые в древности полностью или частично уничтожили сырцовые кирпичи первоначального пола и заполнили свои русла песком.
7

В юго-восточной части квадрата 3 был выявлен край кирпичной конструкции, предположительно стоящей на изначальной вымостке. Для лучшего понимания границ обнаруженной конструкции квадрат 3 был расширен на 1,5 м к ЮВ, благодаря чему удалось обнажить западный край конструкции. Она представляет собой ступень в один кирпич (40–42 × 40–42 × 15–17 см) с глиняной обмазкой по верху (рис. 3, 4), ее край выполнен половинками кирпича (рис. 3, 5). Следует добавить, что в процессе разбора прирезки квадрата 3 непосредственно в свите натечных слоев на отметках -172 и -173 см от реперной точки были выявлены два обломка каменной плиты. Эти камни имели следы обработки и могли быть частями какой-то архитектурной формы. Оба фрагмента, различаясь по толщине (первый – 6–8 см, второй – 10–14 см), располагались на одном уровне, что может говорить об их единовременном попадании в слой.
8 Помимо этого была обнаружена столбовая ямка № 2, также заполненная желтым песком (диаметр – 24 см, глубина – 42 см). Ямка прорезала слои разрушения, ступень и, судя по всему, была незначительно впущена в первичную вымостку. Располагалась ямка № 2 на одной оси со столбовой ямкой № 1, в 185 см от последней (рис. 1; 4). Стоит отметить, что хотя данное расстояние не вписывается в выведенный интерколумний от 2,12 до 2,52 м, однако ось расположения новых ямок параллельна линии столбовых ямок, выявленной в 2021 г. [Балахванцев, Двуреченская, 2022, с. 42]. Расстояние между двумя рядами ямок составляет 180 см. Учитывая возможное местоположение еще одной ямки под L–образной поздней выкладкой, логично предположить, что столбовые ямки в Синем зале располагались в шахматном порядке.
9

Основная часть прирезки квадрата 3 открыта до уровня плотного лёссового горизонта, содержащего следы кирпичной кладки, который залегал над выявленной ступенью. К большому сожалению, расширить квадрат 3 на юго-восток оказалось невозможно5, что, в свою очередь, помешало нам выяснить, имела ли конструкция вторую, верхнюю ступень.

5. Вина за сложившуюся ситуацию целиком ложится на бывшего начальника экспедиции с каракалпакской стороны, являвшегося одновременно и реставратором, который, несмотря на просьбы российских участников уделить внимание обнаруженным к югу от прирезки следам краски, даже не подойдя – ни тогда, ни позднее – к месту находки, запретил нам двигаться дальше.
10 Перейдем теперь к ситуации, сложившейся в квадрате 1. Уже результаты работ 2021 г. свидетельствовали о том, что развалины Синего зала скрывают большое количество живописи [Балахванцев, Двуреченская, 2022, с. 42]. Современная методика извлечения расписной штукатурки из завалов требует гармоничного сочетания труда археолога, ведущего раскопки в строгом соответствии с методикой полевых исследований; реставратора, расчищающего, закрепляющего и извлекающего выявленные фрагменты из культурного слоя; также архитектора, который самым тщательным образом фиксирует положение осколков стенописи в трехмерной системе координат. Соблюдение этих принципов позволяет в дальнейшем не только восстановить отдельные изображения и сцены, но и дать реконструкцию живописи всего помещения6.
6. Подробнее см.: [Пугаченкова, 1966, с. 155–156; Соколовский, 2009, с. 23–24; Bonnat, 2019, p. 72].
11 К сожалению, вместо поквадратной и послойной расчистки помещения работа каракалпакских коллег свелась к извлечению фрагментов живописи из завала с параллельным уничтожением всего окружающего их слоя без всякой фиксации7. Единственным исключением стала расчистка Н. Сапаровым внутреннего фаса восточной стены Синего зала.
7. Еще с большим основанием эта оценка применима к тому, что происходило в северо-западном углу «Синего зала».
12 Не имея в своем распоряжении отчета о работе каракалпакской команды, ниже мы изложим лишь то, что было выполнено российскими участниками экспедиции. После изъятия фрагментов живописи и удаления грунта из северо-восточного угла квадрата 1 нами было замечено, что в восточной части его северной стены между двумя горизонтальными рядами кирпичей примерно на отметке -127 см от реперной точки находится прослойка из камыша или тростника8. В древнем Хорезме при сооружении субструкций и стен зданий камыш использовался крайне редко9. Лишь в Топрак-кале, там, где под основания стен было невозможно подвести дренажную конструкцию из песка, для дренажа10 использовались прослойки камыша [Лапиров-Скобло, 1984, с. 28]. Да и для эпохи средневековья известен только один случай, когда верхний обрез фундамента караван-сарая на Таш-кале был выстлан камышом [Лапиров-Скобло, 1958, с. 534]11. Для соседнего с Хорезмом Согда можно привести пример использования в конце V в. н.э. камышовой плетенки на нижнем обрезе глинобитной стены стилобата цитадели Варахши [Шишкин, 1963, с. 86, 95]. На восходящей к античной эпохе платформе цитадели Каляндар-тепе в Китабе зафиксирован сплошной слой камыша между двумя рядами пахсы [Массон, 1977, c. 34]. Наконец, в бактрийском Халчаяне в платформе Западного дома ряды сырцовых кирпичей перемежаются прослойками камыша [Пугаченкова, 1966, с. 88]. Однако внутри самих стен между горизонтальными рядами кирпичей прослойки / циновки из камыша или тростника прежде не отмечались.
8. Анализ остатков травянистых растений, взятых из щели между кирпичами, пока не позволил прийти к окончательному выводу об их видовом определении.

9. Характерно, что в специальной работе по строительной технике древнего Хорезма [Воронина, 1952, с. 87–88] о камыше или тростнике вообще не упоминается.

10. С аналогичными целями – для предохранения оснований стен от сырости и засолонения – укладывали на фундамент камыш и в Фергане [Писарчик, 1954, с. 247].

11. Высказывалось мнение, что это было сделано не для гидроизоляции, а для сейсмозащиты [Фрумкина, 1991, с. 95].
13

Напротив, такая практика была характерной чертой строительной техники Месопотамии12. Согласно словам Геродота, вавилоняне строят стены, «используя вместо глины горячий асфальт и через тридцать рядов кирпича кладя тростниковые циновки (плетенки)…»13. Разумеется, оставайся этот факт изолированным, то на его основе вряд ли можно было делать далеко идущие выводы. Однако это не так. Западный загородный комплекс и Большой Кырк-Кыз в целом [Балахванцев, Двуреченская, 2022, с. 37; рис. 1], наряду с другими памятниками монументальной архитектуры древнего Хорезма (Акшахан-кала [Helms et al., 2001, fig. 4], Топрак-кала [Рапопорт, 1984(1), с. 10, рис. 2; 1984(3), с. 289]), имеют такое же отклонение оси от северного направления к западу, как у месопотамского «севера» – ištānu (iltānu). Следовательно, отмеченные факты являются не простым совпадением, а проявлением месопотамского влияния на хорезмийскую архитектуру.

12. Авторы статьи сами имели неоднократную возможность убедиться в этом при посещении различных археологических памятников Ирака, например, Ниппура и Дур-Куригальзу.

13. Hdt. I. 179. 2: >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> >>>> …Следует заметить, что κάλαμος может означать и «тростник», и «камыш». См.: [LSJ, s.v. κάλαμος].
14

Каким же временем можно датировать это влияние? Предполагается, что месопотамские традиции проникли в Хорезм в эпоху ахеменидского господства, т.е. в V в. до н.э. [Рапопорт, 1984(2), с. 289–290]. Однако дворец на городище Калалы-гыр 1, который приписывается ахеменидскому сатрапу [Рапопорт, Лапиров-Скобло, 1963, с. 156]14, ориентирован на север с небольшим отклонением к востоку [Рапопорт, Лапиров-Скобло, 1963, рис. 2]. К сегодняшнему дню наиболее древним хорезмийским памятником, в архитектуре которого отмечается месопотамское влияние, является комплекс Большого Кырк-Кыза, датируемый нами не ранее рубежа IV–III вв. до н.э. [Балахванцев, Двуреченская, 2022, с. 43]. Поэтому можно вполне обоснованно предположить, что проникновение месопотамских традиций в Хорезм относится к первой половине III в. до н.э. В это время южным соседом Хорезма являлась держава Селевкидов, в которой Вавилония играла роль одного из политических и культурных центров15.

14. Ранее один из авторов статьи также солидаризировался с мнением об ахеменидской принадлежности памятника [Балахванцев, 2017, с. 128], но сейчас это уже не кажется столь очевидным.

15. Распространение вавилонских традиций – как в империи Селевкидов [Балахванцев, 2017, с. 51], так и за её пределами – доказывает, что даже в области культуры эллинизм отнюдь не исчерпывается проникновением на Восток одних только греческих элементов.
15 Понижение уровня грунта после изъятия фрагментов живописи в северо-восточном углу квадрата 1 способствовало обнажению поздней вымостки, идущей вдоль северной и восточной стен Синего зала на отметках -144 -152 см от реперной точки (рис. 1). Помимо этого, в квадрате 1 были расчищены два обломка каменной плиты (рис. 1). Первый, более крупный, толщиной от 7 до 17 см, выступил на поверхность еще в 2021 г., при первой попытке исследовать квадрат 1. Его нижняя грань находилась на отметках -28 – -30 см от реперной точки. В 40 см к востоку был обнаружен второй фрагмент толщиной от 8 до 11 см, залегавший на отметках -46 – -47 см от реперной точки. Оба обломка имеют следы выравнивания и, возможно, являются частями одной архитектурной формы.
16 Индивидуальных находок в Синем зале» было очень мало. Прежде всего, следует отметить единственное за все время раскопок ЗЗК изделие из металла – часть стерженька (длина – 23 мм, диаметр – 3-4 мм). Его исследование методом рентгеноспектрального микроанализа показало, что стерженек изготовлен из оловянистой бронзы (Cu 86,2–87,3 %; Sn 8,4%)16. Здесь же, в квадрате 3, была обнаружена косточка культурного персика (Prunus persica)17. Они часто встречаются и на других хорезмийских памятниках: например, Топрак-кале [Рапопорт, 1984(2), с. 148], Большой Айбуийр-кале [Мамбетуллаев, 1990, с. 69, 105, 114] и Капарасе [Воробьева, 1991, с. 239].
16. Анализы состава металла и красок были выполнены заведующей Лабораторией физико-химических исследований ФГБНИУ «ГОСНИИР» (Москва) И.Ф. Кадиковой, которой мы еще раз выражаем свою глубокую благодарность.

17. Мы благодарны за это определение научному сотруднику ИА РАН А.Ю. Сергееву.
17 В квадрате 3 было также найдено несколько аморфных фрагментов керамики, которые, судя по толщине, могли относиться к тарной посуде. Помимо этого был обнаружен профильный фрагмент горшка (рис. 5, 2). Венчик горшка не оформлен, край отогнут и имеет аморфную форму. Шейка выраженная, для горшка сравнительно высокая. По всей вероятности, данный фрагмент относится к варианту 1 типа III [Болелов, 2004, с. 97]. Горшок сформован вручную, следов правки на круге не имеет. Тесто содержит незначительную примесь гипса и крупные фрагменты дресвы. Следов копоти на фрагменте не обнаружено. Подобные формы сосудов встречались в Хазараспе [Воробьева и др., 1963, рис. 13, 5, 18], нижних слоях Кой-Крылган-калы [Воробьева, 1967, табл. VI, 22], на Калалы-гыр 2 [Болелов, 2004, рис. 3/3].
18 Наконец, в квадрате 1 был найден профильный фрагмент хумчи18 с массивным венчиком в виде валика с округлым верхним краем (рис. 5, 1). Судить о форме тулова невозможно, так как скол пришелся на шею сосуда практически под венчиком. Фрагмент не имеет следов росписи ангобом, однако, судя по его размерам, можно предположить, что сохранившаяся часть пришлась на промежуток между элементами росписи. Сформирован сосуд из хорошо промешанной глины с ярко выраженной примесью гипса. Обжиг качественный, равномерный, без признаков перекала. Цвет черепка светло-коричневый. Несмотря на значительные утраты, его можно с уверенностью отнести к древнехорезмийскому комплексу IV–II вв. до н.э. [Воробьева, 1959, с. 94–95; Болелов, 2004, с. 95, 108, рис. 3/7].
18. Фрагмент был обнаружен Н. Сапаровым у восточной стены Синего зала, на глубине около 10 см от поверхности. Точное место находки нам зафиксировать не удалось, т.к. сразу же после обнаружения венчик был выкинут из раскопа бывшим начальником экспедиции с каракалпакской стороны. Лишь позднее мы смогли подобрать и должным образом описать этот фрагмент, залегавший примерно на одном уровне с находками живописи.
19 Основная масса находок сезона 2022 г. приходится на долю живописи19. Живопись Синего зала, как и других среднеазиатских памятников [Костров, 1954, с. 162; Шишкин, 1963, с. 150], была выполнена клеевыми красками по лёссовой штукатурке. Во всех (кроме двух) представленных на анализ образцах поверх штукатурки лежит белый рыхлый грунт – гипс в форме дигидрата (CaSO4 2H2O), непосредственно на который и наносился красочный слой. Использование двуводного гипса типично и для других памятников античного Хорезма [Кошеленко, Лелеков, 1972, с. 196; Соколовский, 1991, с. 271; Ковалева, 2013, с. 64; Betts et al., 2017, p. 124; Bonnat, 2019, p. 71].
19. Точное число их нам неизвестно (не менее 72). Несмотря на официальное требование со стороны директора ИВ РАН предоставить российским участникам экспедиции фотографии всех фрагментов живописи, найденных в сентябре 2022 г., оно так и не было выполнено. Имеющиеся у нас фотографии 53 фрагментов стенописи получены от С.Б. Болелова, которому мы выражаем за это нашу глубокую благодарность.
20 Из новых находок обращает на себя внимание бордюр в виде цепочки белых «перлов» на черном фоне, ограничивающий панель синего цвета (рис. 6). Аналогичные цепочки белых кружков обрамляли одеяния «бессмертных», изображенных на глазурованных рельефах во дворце Дария I в Сузах [Curtis, Razmjou, 2005, p. 87–88, cat. 51–52]. Позднее этот вариант орнаментальной живописи получит широкое распространение от Бактрии до Хорезма: в росписях Дильберджина [Кругликова, 1979, с. 137, рис. 27, 30], Топрак-калы [Рапопорт, 1984(2), с. 59; Ковалева, 2013, с. 61, рис. 4], Варахши [Шишкин, 1963, с. 153–154, 159, 162, 164, табл. II–IV, VII–VIII, XIV–XVII], Афрасиаба [Альбаум, 1975, табл. VI–X, XIX–XXIV, XXVII–XXX], Пенджикента [Дьяконов, 1954, с. 105, 116, табл. X–XI, XXVII–XXVIII, XXXII, XXXVII–XXXIX; Воронина, 1959, с. 92, 102–103, табл. III–V, IX, XI, XIII–XV, XXVI], Хисорака [Лурье и др., 2017, с. 69–70], Аджина-Тепа [Литвинский, Зеймаль, 1971, с. 67, илл. 4–6], Бунджиката [Соколовский, 2009, с. 28, ил. 5, 9, 17].
21 Еще одним декоративным мотивом в живописи Синего зал было синее «сердечко», вписанное в черный прямоугольник, который в свою очередь заключен в ромб (рис. 7). Аналогичные «сердечки» встречаются в стенописи Топрак-калы [Рапопорт, 1984(2), с. 95, 97, 152, 168, рис. 48; Ковалева, 2013, с. 62, рис. 5] и на знаменитой вазе из Мерва [Manassero, 2004, tav. VI–XI]. Ромбическая сетка характерна для декоративных сцен Топрак-калы [Рапопорт, 1984(2), с. 69, 87, 182–183, 200, рис. 28, 5; Ковалева, 2013, с. 66].
22 Исследования прошедшего сезона также дали нам фрагменты древнейших в Хорезме сюжетных сцен. На первом сохранилась часть изображения, более всего напоминающего шкуру животного, разрисованную поперечными черными, сходящимися к концу полосами. Верхняя часть фигуры очерчена черной линией, отделявшей её от синего фона. Окраска на спине кажется более светлой20, бок и задняя (?) лапа переданы различными оттенками красно-коричневого. Наиболее вероятно, что перед нами часть туловища тигра (рис. 8). Однако наиболее важным является даже не то, что изображено, а то, как изображено. Живописец удачно использовал светотень для передачи объема тела. Использование светотени среднеазиатскими художниками поздней античности и раннего средневековья уже отмечалось в литературе как проявление эллинистического наследия [Кошеленко, Лелеков, 1972, с. 208; Косолапов, Маршак, 1999, с. 17], однако на Большом Кырк-Кызе мы впервые сталкиваемся со столь ранним случаем, относящимся к эллинистической эпохе21.
20. Это объясняется тем, что часть верхнего красно-коричневого слоя истончилась и из-под неё стала просвечивать белая основа.

21. Стоит напомнить, что настенные росписи были, судя по сохраненному Афинеем свидетельству Хареса Митиленского [Athen. 575f], широко распространены в Ахеменидском Иране ко времени похода Александра Македонского.
23 Второй фрагмент передает человеческое лицо, изображенное в легком повороте влево22. Насколько можно судить, контур овала лица и линия носа описаны черной и красной линиями. У сохранившегося правого глаза миндалевидной формы верхнее веко обрисовано толстой черной линией, нижнее тонкой черной и красной. Черным выполнен и зрачок. Возможно, что лицо было окружено зеленым нимбом, чему имеются аналогии в живописи Хотана и Аджина-Тепа [Косолапов, Маршак, 1999, с. 31].
22. Изображение воспроизведено на обложке номера.
24 Исследование состава образцов красок методом поляризационной микроскопии показало, что синий пигмент представлен натуральным ультрамарином (минерал лазурит), красно-коричневый – красной охрой, а зеленый – атакамитом (гидроксихлоридом меди). На последнем стоит остановиться особо. Прежде всего, зеленый цвет встречается в палитре древних среднеазиатских художников достаточно редко [Косолапов, Маршак, 1999, с. 18; Kidd et al., 2004, p. 87]. Еще более редким является сам атакамит (Cu2Cl(OH)3), использование которого до сих пор было зафиксировано лишь в росписях Кизила, Бамиана и Хисорака [Косолапов, Маршак, 1999, с. 40, 45; Лурье и др., 2017, с. 68].
25 Переходя к выводам, полученным в результате работ 2022 г., необходимо отметить следующее. Разбор завалов в квадратах 2 и 3, а также проводимые работы в квадрате 1 велись нами с соблюдением всех требований методики полевых исследований, снятый грунт просматривался и перебирался, слои и элементы архитектуры привязывались при помощи нивелира. Это позволило получить четкую стратиграфическую картину, характеризующую процесс разрушения Синего зала. После завершения периода функционирования помещение III сначала утратило крышу и стало постепенно заполняться натечными, завальными и надувными слоями. Судя по полному отсутствию костей животных, очагов и/или кострищ, а также мизерному количеству керамики, говорить о вторичном обживании руинированного помещения явно не приходится. Через какое-то время, достаточное для накопления слоев разрушения мощностью в 30–40 см, из Синего зала были удалены столбы, а оставшиеся столбовые ямки в течение нескольких месяцев заполнились принесенным ветром песком23.
23. Одна из столбовых ямок в помещении II, обнаруженная и расчищенная в мае 2021 г., была полностью занесена песком уже к сентябрю 2022 г.
26 Для понимания того, чем был и как разрушался Синий зал, важным является тот факт, что на данный момент в нем выявлено три сырцовые вымостки мощностью в один кирпич, верхняя граница которых располагается примерно на одном уровне (отметка -150 см от реперной точки). Речь идет об обнаруженной еще в 2021 г. кирпичной кладке24 поверх завала в проходе между помещениями II и III (отметки -148 -151 см от реперной точки), а также уже упоминавшихся выше выкладке в северо-восточном углу квадрата 1 (отметки -144 -152 см от реперной точки) и L–образной вымостке в квадрате 2 (отметки -150 -154 см от реперной точки), причем последняя явно не имела конструктивной связи с двумя первыми (рис. 1)25. Мощность этих конструкций в один кирпич, а также полное отсутствие в перекрывающем их слое26 следов вторичного обживания, ставят под сомнение версию с поздним полом или суфой. Более вероятным выглядит предположение, что обнаруженные кирпичные вымостки не связаны с периодом функционирования ЗЗК и появились уже после того, как процесс разрушения стен зашел достаточно далеко, в качестве культовых мероприятий по консервации все ещё почитаемого здания.
24. Ранее она ошибочно именовалась закладом прохода [Балахванцев, Двуреченская 2022, с. 41].

25. При оценке этого факта следует, разумеется, учесть, что отдельные участки конструкций могли быть уничтожены агрессивными такырными почвами, эрозией и иными внешними воздействиями.

26. Мощность этого слоя варьировала от 60 см в северо-восточном углу до 6–9 см над L–образной вымосткой в центре Синего зала.
27 Последняя стадия разрушения Синего зала соответствует лежащему поверх кирпичной выкладки в северо-восточном углу слою, содержащему многочисленные фрагменты сползшей со стен расписной штукатурки. Поскольку именно к этому слою относится фрагмент венчика хумчи древнехорезмийского периода, то на сегодняшнем уровне наших знаний наиболее обоснованным представляется уже сформулированное авторами статьи мнение [Балахванцев, Двуреченская, 2022, с. 43], что время жизни и разрушения ЗЗК ограничено рубежом IV/III–II вв. до н.э., возможно, I в. до н.э.
28

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ / ABBREVIATIONS
29 LSJ – A Greek-English Lexicon. Compiled by Henry George Liddel and Robert Scott. Revised and augmented throughout by Sir Henry Stuart Jones. Oxford: Clarendon Press, 1996.

References

1. Albaum L.I. Painting of Afrasiab. Tashkent: Fan, 1975 (in Russian).

2. Balakhvantsev A.S. Political History of Early Parthia. Moscow: IOS RAS, 2017 (in Russian).

3. Balakhvantsev A.S., Dvurechenskaya T.O. Excavation of the Western Suburban Complex of Bol’shoy K’irk-K’iz in 2021. Vostok (Oriens). 2022. No. 1. Pp. 36–45 (in Russian).

4. Bolelov S.B. Ceramics. Kalaly-Gyr 2: A Cult Center in Ancient Chorasmia in the 4th–2nd Centuries BC. Moscow: Vostochnaya Literatura, 2004. Pp. 93–147 (in Russian).

5. Vorobieva M.G. Pottery of Chorasmia of the Ancient Period. Pottery of Chorasmia. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. IV. Moscow: Nauka, 1959. Pp. 63–220 (in Russian).

6. Vorobieva M.G. Ceramics. Koy-Krylgan-Kala: A Cultural Monument of Ancient Chorasmia, 4th Century BC – 4th Century AD. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. V. Moscow: Nauka, 1967. Pp. 102–131 (in Russian).

7. Vorobieva M.G. Weapons, Household and Industrial Items, Decorations. Antiquities of South Chorasmia. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. XVI. Moscow: Nauka, 1991. Pp. 214–250 (in Russian).

8. Vorobieva M.G., Lapirov-Skoblo M.S., Nerazik E.E. Archaeological Work in Khazarasp in 1958–1960. Materials of the Chorasmian Expedition. Iss. 6. Moscow: Nauka, 1963. Pp. 157–200 (in Russian).

9. Voronina V.L. Construction Equipment of Ancient Chorasmia. Archaeological and Ethnographic Works of the Chorasmian Expedition, 1945–1948. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. I. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1952. Pp. 87–104 (in Russian).

10. Voronina V.L. Architectural Ornament of Ancient Panjikent. Sculpture and Painting of Ancient Panjikent. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1954. Pp. 87–138 (in Russian).

11. Dyakonov M.M. Murals of Panjikent and Painting of Central Asia. Painting of Ancient Panjikent. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1954. Pp. 83–158 (in Russian).

12. Kovaleva N.A. Works of Restorers of the Department of Monumental Painting of VTsNILKR-VNIIR in Chorasmia. Research, Conservation and Restoration of Fragments of Monumental Decor. Aral Region at the Crossroads of Cultures. Ed. V.N. Yagodin. Samarkand: IICAS, 2013. Pp. 59–72 (in Russian).

13. [Kosolapov A.I., Marshak B.I. Murals along the Silk Road. Saint Petersburg: Formika, 1999 (in Russian).

14. Kostrov P.I. Painting Technique and Conservation of Ancient Panjikent Murals. Painting of Ancient Panjikent. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1954. Pp. 159–197 (in Russian).

15. Koshelenko G.A., Lelekov L.A. The Paintings of Chorasmia of the Late Antique Times. Communications of the All-Union Central Research Laboratory for the Conservation and Restoration of Museum and Artistic Treasures. 1972. No. 28. Pp. 195–210 (in Russian).

16. Kruglikova I.T. Wall Paintings in Room 16 of the Northeastern Cult Complex of Dilberjin. Ancient Bactria. Iss. 2. Moscow: Nauka, 1979. Pp. 120–145 (in Russian).

17. Lapirov-Skoblo M.S. Portal of the Caravanserai Ruins at the Tash-kala Settlement in Kunya-Urgench. Archaeological and Ethnographic Works of the Chorasmian Expedition, 1949–1953. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. II. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1958. Pp. 529–542 (in Russian).

18. Lapirov-Skoblo M.S. Construction Equipment and Architectural Structures. Toprak-kala. The Palace. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. XIV. Moscow: Nauka, 1984. Pp. 21–52 (in Russian).

19. Litvinsky B.A., Zeymal T.I. Adzhina-Tepa. Architecture, Painting, Sculpture. Moscow: Iskusstvo, 1971 (in Russian).

20. Lurye P.B., Semenov N.V., Stepanov A.Y. Mural Painting from Hisorak. Bulletin of the Miho Museum. 2017. Vol. 17. Pp. 61–80 (in Russian).

21. Mambetullaev M. Great Aybuyir-Kala Settlement (1976–1977 and 1981 Excavations). Archeology of the Aral Region. Iss. IV. Tashkent: Fan, 1990. Pp. 91–131 (in Russian).

22. Masson M.E. Works of the Kesh Archaeological and Topographic Expedition, Tashkent State University (KATE). Research of the Eastern Part of the Kashkadarya Region, UzSSR. Archeology of Central Asia. Ed. M.E. Masson. Tashkent, 1977. Pp. 3–63 (in Russian).

23. Pisarchik A.K. Building Materials and Construction Techniques of Local Craftsmen of the Ferghana Valley in the 19th–20th centuries. Central Asian Ethnographic Collection. Vol. I. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1954. Pp. 216–298 (in Russian).

24. Pugachenkova G.A. Khalchayan. Tashkent: Fan, 1966 (in Russian).

25. Rapoport Y.A. Toprak-kala, High Palace. General Information. Toprak-kala. The Palace. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. XIV. Moscow: Nauka, 1984(1). Pp. 10–20 (in Russian).

26. Rapoport Y.A. The Central Massif. Toprak-kala. The Palace. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. XIV. Moscow: Nauka, 1984(2). Pp. 53–194 (in Russian).

27. Rapoport Y.A. Conclusion. Toprak-kala. The Palace. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. XIV. Moscow: Nauka, 1984(3). Pp. 287–301 (in Russian).

28. Rapoport Y.A., Lapirov-Skoblo M.S. Excavations of the Palace Building at the Kalaly-gyr 1 Settlement, 1958. Materials of the Chorasmian Expedition. Iss. 6. Moscow: Nauka, 1963. Pp. 141–156 (in Russian).

29. Sokolovsky V.M. Paintings and Sculptures of Elkharas. Antiquities of South Chorasmia. Proceedings of the Chorasmian Expedition. Vol. XVI. Moscow: Nauka, 1991. Pp. 270–276 (in Russian).

30. Sokolovsky V.M. Monumental Painting in the Palace Complex of Bunjikat, the Capital of Medieval Ustrushana 8th – early 9th Centuries. Saint Petersburg: The State Hermitage Publishers, 2009 (in Russian).

31. Frumkina M.A. Some Methods of Seismic Protection in the Structures of Ancient Chorasmia and Other Regions of Central Asia. New Discoveries in the Aral Sea Region. Iss. 2. Moscow: IEA RAS, 1991. Pp. 95–104 (in Russian).

32. Shishkin V.A. Varakhsha. Moscow: Izd-vo AN SSSR, 1963 (in Russian).

33. Betts A., Yagodin V.N., Grenet F., Kidd F., Minardi M., Bonnat M., Khashimov S. The Akchakhan-kala Wall Paintings: New Perspectives on Kingship and Religion in Ancient Chorasmia. Journal of Inner Asian Art and Archaeology. 2017. Vol. 7. Pp. 121–162.

34. Bonnat M. Reconstituting the Colossal Avestan Gods from Akchakhan-kala, Ancient Chorasmia: the Contribution of the Painting Conservators. History and Archaeology of the Aral Sea region. 2019. № 1. Pp. 71–86.

35. Curtis J.E., Razmjou S. The Palace. Forgotten Empire. The world of Ancient Persia. Eds. J.E. Curtis, N. Tallis. London: The British Museum Press, 2005. Pp. 50–103.

36. Helms S.W., Yagodin V.N., Betts A.V.G., Khozhaniyazov G., Kidd F. Five Seasons of Excavations in the Tash-k'irman Oasis of Ancient Chorasmia, 1996–2000. An Interim Report. Iran. 2001. Vol. 39. Pp. 119–144.

37. Kidd F., Negus Cleary M., Yagodin V.N., Betts A., Baker Brite E. Ancient Chorasmian Mural Art. Bulletin of the Asia Institute. 2004 [2008]. Vol. 18. Pp. 69–95.

38. Manassero N. Il vaso dipinto di Merv. Parthica. 2004. T. 5. Pp. 131–152.

Comments

No posts found

Write a review

(additional_1.psd) [Link]

(additional_2.png) [Link]

(additional_3.png) [Link]

(additional_4.png) [Link]

(additional_5.png) [Link]

(additional_6.png) [Link]

Translate