Везде
Achaemenid Decoration with an Eight-Pointed Star from Filippovka 1
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Achaemenid Decoration with an Eight-Pointed Star from Filippovka 1
Annotation
PII
S086919080019626-5-1
DOI
10.31857/S086919080019626-5
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Archil S. Balakhvantsev 
ORCID: 0000-0002-3028-0109
Occupation: Leading Research Fellow
Affiliation: Institute of Oriental Studies of the Russian Academy of Sciences
Address: Moscow, Russia
Elvir V. Kamaleev
ORCID: 0000-0002-3143-5037
Occupation: Research Fellow
Affiliation: R.G. Kuzeev Institute for Ethnological Studies – Subdivision of the Ufa Federal Research Centre of the Russian Academy of Sciences
Address: Ufa, Russia
Edition
Issue 2
Pages
234-242
Abstract

The article is devoted to the publication of a piece of jewelry with an eight-pointed star – a symbol of the goddess Inanna / Ishtar. The main decorative elements (an eight-pointed star, a filigree made of braids and smooth wire, an end with pyramids of four grain balls, additional elements of chains in the form of wires ending in pyramids of grain on which beads were strung, and drop-shaped pendants decorated with pyramids of four grains, four-bladed pendants, consisting of two thin almond-shaped plates bent at right angles, soldered together along the fold line), as well as the use of cloisonne enamel technique by the master and the method of attaching round eyelets soldered to the underside of the plate, have numerous parallels among Achaemenid jewelry. We can assume that the decoration was sewn on the upper part of the headdress, which was a trun-cated cone, the top of which was beveled back. In this case, chains of medium length could be lo-cated in front, and short chains – behind, dropping to the same level.

Along with other Achaemenid prestige values, it fell into the hands of the Southern Urals nomads as payment for their participation in the suppression of the Inaros' revolt in Egypt in 456–454 BC and then for several decades it existed in a nomadic environment. Taking into account the available analogies and the historical context of the find, the decoration can be dated to the last quarter of the 6th – the first half of the 5th century BC.

Keywords
Achaemenid Iran, Southern Urals, Inaros' Revolt in Egypt, Achaemenid Prestige Values
Received
09.04.2022
Date of publication
11.05.2022
Number of purchasers
14
Views
582
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf 200 RUB / 1.0 SU

To download PDF you should pay the subscribtion

Full text is available to subscribers only
Subscribe right now
Only article and additional services
Subscription benefits
200 RUB / 1.0 SU
Whole issue and additional services
Subscription benefits
970 RUB / 16.0 SU
All issues and additional services for 2022
Subscription benefits
4365 RUB / 87.0 SU
1

Рис. 1. Украшение из кургана 17 Филипповки 1 (фото). Fig. 1. Decoration from barrow 17 Filippovka 1 (photo).
2

В 1990 г. при раскопках могильника Филипповка 1 (Илекский р-н Оренбургской области) в полностью разграбленном погребении кургана 17 было обнаружено чудом уцелевшее золотое украшение (рис. 1)1. Оно лежало в северо-восточном углу могильной ямы, на её дне, лицевой стороной вниз, а под ней находился слой темно-коричневой органики, возможно, кожи или кошмы от подстилки или одежды [Пшеничнюк, 2012, с. 20, 55]. Находка уже неоднократно публиковалась [Пиотровский, Кузеев, 2001, с. 154, кат. 139; Пшеничнюк, 2012, с. 55, 74; Трейстер, 2012, с. 148–149; Мухаметзянова-Дуггал, 2018, с. 390, кат. 1078], однако характер имеющихся публикаций, сводящихся, по сути, только к краткому описанию предмета и – в одном случае – приведению нескольких аналогий, заставляет вновь обратиться к этому замечательному артефакту. 
3

Рис. 2. Лицевая сторона (фото). Fig. 2. Front side (photo).
4

Основная часть украшения (рис. 2, 3) представляет собой круглую пластину, выполненную из золота выше 750 пробы, диаметром 4,1 см и толщиной 0,4 см, торец которой украшен пирамидками из четырёх шариков зерни (рис. 2, 4). В центре лицевой стороны пластины расположен круглый медальон, в который вписана восьмиконечная звезда. И звёздный шар диаметром 1 см, и восемь исходящих от него лучей, и пространство между ними были заняты эмалевым фоном2, выполненным в технике клуазонне, или перегородчатой эмали. Суть данного способа состоит в том, что золотая поверхность пластины делится прикреплёнными к ней при помощи припоя или клея перегородками на отдельные участки (касты), которые создают контур рисунка. Затем они заполняются истолчённым в порошок стеклом до верхнего края перегородки, а обжиг производится in situ [McKeon, 1973, p. 111, not. 15; Moorey, 1999, p. 214; Балахванцев, Яблонский, 2007, с. 144–145 (с предшествующей литературой)]. Какого цвета была звезда, нам не известно, но пространство между её лучами, призванное имитировать небо, было выполнено голубым. Внешняя часть пластины за пределами медальона орнаментирована филигранным декором из гранул, двух витых косичек и гладкой проволоки. 
5

Рис. 3. Лицевая сторона (прорисовка). Fig. 3. Front side (drawing).
6

Рис. 4. Вид сбоку (фото). Fig. 4. Side view (photo).
7 В центре оборотной стороны пластины находятся четыре3 пластинчатые петли, предназначенные для крепления изделия к матерчатой или кожаной поверхности (рис. 5, 6). По периметру нижней стороны пластины к ней припаяно девятнадцать круглых петелек4. К каждой из них первоначально крепилось по одному полому шарику, спаянному из двух половинок и украшенному пирамидкой из четырёх шариков зерни, и цепочке, изготовленной по принципу «петля в петлю». В настоящее время сохранилось только четырнадцать шариков и шестнадцать цепочек. Длина последних варьирует от 2,3 см до 4,6 см.
3. Приводимая в ряде изданий [Пиотровский, Кузеев, 2001, с. 154; Пшеничнюк, 2012, с. 55, 74] информация о трёх петлях является ошибочной.

4. Утверждение, что петелек было восемнадцать [Пшеничнюк, 2012, с. 55], не соответствует действительности.
8

Рис. 5. Оборотная сторона (фото). Fig. 5. Reverse side (photo).
9

Рис. 6. Оборотная сторона (прорисовка). Fig. 6. Reverse side (drawing).
10 Нумерация всех круглых петелек, припаянных к нижней стороне пластины (рис. 5), и подсчёт количества звеньев в каждой из сохранившихся цепочек показывает, что на одной стороне – условно назовем её верхней – располагаются короткие цепочки (№ 18, 19, 1, 3)5 всего с одним звеном. На противоположной стороне находятся средние, по 3–4 звена (№ 8–12, возможно, 13)6, а между ними – длинные, состоящие из 5–6 звеньев (№ 4, 5, 7, 14–16)7.
5. К ним с высокой долей уверенности можно прибавить № 17 и 2.

6. Следует заметить, что из этого ряда выбивается № 6 с 4 звеньями.

7. Замечание А.Х. Пшеничнюка о взаимном положении цепочек различной длины [Пшеничнюк, 2012, с. 55] не вполне точно.
11 Цепочки снабжены дополнительными элементами в виде проволочек, заканчивающихся пирамидками из зерни, на которые нанизывались бусины, и каплевидных привесок, также украшенными пирамидками из четырёх гранул. Цепочки заканчиваются четырёхлопастными подвесками, состоящими из двух согнутых под прямым углом тонких миндалевидных пластинок, спаянных между собой по линии сгиба. Их длина колеблется от 1,5 до 2 см. Каждая такая подвеска – их осталось тринадцать – орнаментировалась зернью: пирамидкой из четырёх гранул и пояском из нескольких шариков, проходящим между двумя лопастями.
12 Общий вес украшения составляет 66,44 гр.
13 Самой близкой аналогией нашему артефакту является т.н. «подвеска» из раскопанного сотрудниками экспедиции ИА РАН в 2013 г. «останца» кургана 1 могильника Филипповка 1 [Яблонский, 2014, с. 5, рис. II, 2; 2016, с. 745, 748–749], которая, несомненно, была выполнена ахеменидскими мастерами. Более отдалённое сходство прослеживается с подвесками из погребения 3 кургана 4 могильника Пятимары-I [Смирнов, 1975, с. 22; Parzinger, 2007, S. 190], о вероятном ближневосточном происхождении которых писал ещё К.Ф. Смирнов [Смирнов, 1964, с. 281]. Остальные параллели иконографического и технологического характера также ведут нас в Переднюю Азию.
14 Самые ранние изображения восьмилучевой звезды в древней Месопотамии относятся к концу IV – началу III тыс. до н.э. [Куртик, 2000, c. 95]. Видимо, во второй половине III тыс. до н.э. восьмилучевая звезда становится символом богини Инанны / Иштар [Куртик, 2000, c. 94–96; Aruz et al., 2008, p. 350; Lawson Younger Jr., 2012, p. 215, 216; Garrison, 2017, p. 380–381, not. 937]. В дальнейшем она широко распространяется по территории всего Ближнего Востока [Aufrecht, Shury, 1997, p. 58; Aruz et al., 2008, p. 116].
15 Так, восьмилучевая звезда присутствует на стеле Нарам-Суэна и с высокой долей вероятности реконструируется на стеле Ур-Намму [Aruz, Wallenfels, 2003, figs. 59, 109a]. Она неоднократно изображается на печатях, найденных в Мари [Aruz, Wallenfels, 2003, p. 221, cat. 151], Уркеше [Aruz, Wallenfels, 2003, p. 226, fig. 67], на Файлаке [Aruz, Wallenfels, 2003, p. 318, cat. 217], в Канише [Aruz et al., 2008, p. 75, fig. 37b] и даже греческих Фивах [Aruz et al., 2008, p. 281, cat. 177a; p. 284, cat. 179]. Восьмилучевая звезда встречается также на ювелирных изделиях эпохи гиксосов и на кудурру касситского времени [Aruz et al., 2008, p. 116, cat. 64; p. 204, cat. 122].
16 Переходя к памятникам I тыс. до н.э., мы можем найти восьмилучевую звезду на рельефах [Smith, 1938, p. 5, pl. II], новоассирийских [Aruz et al., 2014, p. 68, cat. 19], нововавилонских [Aruz et al., 2014, p. 341, cat. 205], финикийских [Bordreuil, 1986, nos. 21, 23] и арамейских печатях [Bordreuil, 1993, nos. 5, 9, 34, 36, 38], произведениях торевтики [Lawson Younger Jr., 2012, p. 210, fig. 1; Aruz et al., 2014, p. 311, cat. 183], деталях мебели [Rose, 2012, fig. 11]8. Что же касается Ахеменидов, то у них использование восьмилучевой звезды отмечается, прежде всего, в глиптике [Garrison, 2017, figs. 2.18a; 2.26; 2.30; 2.33a; 2.33b; 2.34b; 2.37b]. Для нашей темы особое значение имеет то, что восьмилучевая звезда изображается на головных уборах божества и Дария I в Бехистуне [Tilia, 1978, p. 58, fig. 7a; Stolper, 2005, fig. 6; Garrison, 2017, p. 380–381, not. 937].
8. Об изображениях восьмилучевой звезды в архаической и раннеклассической Элладе см. [Балахванцев, 2020, с. 35].
17 Обрамляющий центральный медальон филигранный декор из косичек и гладкой проволочки присутствует на манжетах золотых браслетов с головками ибексов из Пасаргад [Stronach, 1978, p. 168, 201, fig. 85, 4, pls. 146d–147e; Curtis, 2005, p. 137, cat. 152]. Орнаментация торца ювелирных изделий зернью, в том числе и сгруппированной в пирамидки, встречается на элементах головного украшения [Razmjou, 2005, p. 177, cat. 276] и бляхах из Суз [Tallon, 1992, p. 251, cat. 179; Razmjou, 2005, p. 175, cat. 271], серьгах из Пасаргад [Stronach, 1978, p. 169, 201, fig. 85, 3, pl. 150a; Curtis, 2005, p. 145, cat. 175] и Музея Михо [Pichikyan, 2002, p. 248, cat. 170].
18 Использованные мастером, изготовившим украшение из кургана 17, техники перегородчатой эмали и грануляции происходят с Ближнего и Среднего Востока [Балахванцев, Полидович, 2021, с. 9–10 (с предшествующей литературой)]. Способ крепления круглых петелек, которые были припаяны к нижней стороне пластины, встречается на височных подвесках V–IV вв. до н.э. из Колхиды, найденных в погребении 5 на горе Сабадури (Саирхе) [Maxaradze, Tsereteli, 2007, p. 50, 115, color photo 2], погребениях 24 [Chkonia et al., 2007, S. 58] и 22 [Chkonia et al., 2007, S. 92–93] из Вани, а также в погребении 3 кургана 6 могильника Таксай I в Западном Казахстане [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 193].
19 Импортная каплевидная привеска с инкрустацией9, которая, возможно, также была украшена пирамидкой из четырёх гранул, обнаружена в погребении 3 кургана 110 могильника у с. Самородово под Оренбургом [Купцова, 2020, с. 55]11. Проволочки, заканчивающиеся пирамидками из зерни, являются составными элементами ожерелья из Лидии [Özgen, Öztürk, 1996, p. 182–183, no. 133]. Недавно ещё одна такая же проволочка с нанизанной на неё подпрямоугольной бусиной была найдена в погребении 3 кургана 1 могильника у с. Самородово [Купцова, 2020, с. 55].
9. Эта аналогия позволяет предположить, что полихромные вставки первоначально имелись и у каплевидных привесок нашего артефакта.

10. Курган датирован концом VI – началом V в. до н.э. [Купцова, 2020, с. 60]. Однако находка в погребении 3 двух красноглиняных хумчей [Купцова, 2020, с. 50, 57] хорезмийского производства, ближайшие аналогии которым присутствуют в кургане 4 могильника Бесоба V в. до н.э. [Кадырбаев, 1984, с. 88, рис. 2, 1] и комплексе усадьбы Дингильдже [Воробьева, 1973, рис. 39, 26] середины V в. до н.э. [Болелов, 2012, с. 210], свидетельствует в пользу датировки второй половиной V в. до н.э.

11. Пользуемся удобным случаем, чтобы ещё раз выразить Л.В. и Е.А. Купцовым нашу глубокую благодарность за предоставленную возможность ознакомиться с текстом отчёта и фотографиями находок.
20 Полые шарики с четырьмя гранулами использовались при орнаментации серёг из Музея Михо [Pichikyan, 2002, p. 248, cat. 170] и кургана 8 могильника Бесоба [Кадырбаев, 1984, рис. 4; Бисембаев, Дуйсенгали, 2013, фото на с. 124]. Такие же шарики с пирамидками из зерни украшают головной убор [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 159] и височные подвески [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 197] из могильника Таксай I. Наконец, четырёхлопастные подвески12 находят ближайшую аналогию в погребении 3 кургана 4 могильника Пятимары-I [Parzinger, 2007, S. 190], кургане 9 могильника Лебедевка II [Гуцалов, 2009, рис. 7, 8] и погребении 3 кургана 6 могильника Таксай I [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 197].
12. К четырёхлопастным подвескам очень близки трёхлопастные в виде буковых орешков с пирамидками зерни [Уильямс, Огден, 1995, кат. 30, 53, 106, 123], которые появляются в Элладе во второй половине IV в. до н.э. [Уильямс, Огден, 1995, с. 168]. Возможно, что последние сформировались под ахеменидским влиянием.
21 Что можно сказать об использовании украшения его первоначальными владельцами в ахеменидском Иране? Как уже отмечалось выше, наличие на оборотной стороне украшения пластинчатых петель свидетельствует о том, что оно пришивалась к матерчатой или кожаной поверхности. Расположение же цепочек с шариками и привесками по всему периметру пластины приводит к мысли о том, что она располагалась не вертикально, а горизонтально. В противном случае цепочки и подвески закрывали бы часть центрального медальона. Мы можем предположить, что украшение нашивалось на верхнюю часть головного убора13, представлявшего собой усечённый конус, верхушка которого была скошена назад. В таком случае, средние по длине цепочки могли располагаться спереди, а короткие – сзади, опускаясь на один и тот же уровень.
13. Можно, в частности, вспомнить, что, согласно свидетельству Эсхила, к царской тиаре крепился золотой фалар [Aesch. Pers. 661–662].
22 Как уже многократно отмечалось в работах одного из авторов данной статьи [Балахванцев, 2017, с. 123–124 (с предшествующей литературой)], ахеменидские статусные вещи впервые появились у южноуральских номадов после их участия в персидском походе в Египет в 456–454 гг. до н.э.: вожди были довольно щедро вознаграждены царём Артаксерксом I за оказанную помощь, а в руки простых воинов попала обильная добыча. Предметы именно этого происхождения составляют основную часть ахеменидских импортов, найденных на Южном Урале. Для второй половины V в. до н.э., после подавления восстания Инара в Египте (454 г. до н.э.) и заключения Каллиева мира с афинянами и их союзниками (449 г. до н.э.), мы ничего не знаем о крупных военных предприятиях ахеменидских царей, которые бы требовали привлечения больших масс наёмников. Такая ситуация с неизбежностью вела к потере Артаксерксом I и его сыном Дарием II интереса к поддержанию контактов с номадами Южного Урала. О прекращении поступлений ахеменидских престижных ценностей косвенно свидетельствуют и попытки воспроизвести их силами местных мастеров (браслеты из погребения № 4 кургана 4 могильника Филипповка 1, гривна из Нового Кумака). Поэтому, учитывая имеющиеся аналогии и исторический контекст находки, украшение можно датировать14 последней четвертью VI – первой половиной V вв. до н.э.
14. Следует иметь в виду, что поступившие на Южный Урал ахеменидские импорты отнюдь не сразу попали в погребения, а, как правило, ещё несколько десятилетий бытовали в кочевнической среде.

References

1. Balakhvantsev A.S. Political History of Early Parthia. Moscow: IOS RAS, 2017 (in Russian).

2. Balakhvantsev A.S. Achaemenid Influence on the Bosporus in the Light of the Iconography of the Early Coin Issues of Panticapaeum. Historical, Cultural, Interethnic, Religious and Political Ties of Crimea with the Mediterranean Region and the Countries of the East: Materials of the IVth International Scientific Conference (Sevastopol, October 6–10, 2020). Vol. 1. Ed. A.D. Vasiliev. Moscow: IOS RAS, 2020. Pp. 34–38 (in Russian).

3. Balakhvantsev A.S., Polidovych Y.B. Bone Sleeve with Aramaic Letters from the Sakar-Chaga 3 Burial Ground and the Problem of Contacts of Central Asian Nomads with the Civilizations of Western Asia. Vostok (Oriens). 2021. No. 6. Pp. 7–18 (in Russian).

4. Balakhvantsev A.S., Yablonsky L.T. Achaemenid Enamel from Filippovka (the Problem of the Chronology of the Monument). Russian Archaeology. 2007. No. 1. Pp. 143–149 (in Russian).

5. Бисембаев А.А., Дуйсенгали М.Н. Древности Актюбинского края. Актобе, 2013 [Bisembaev A.A., Duysengali M.N. Antiquities of Aktobe Region. Aktobe, 2013 (in Russian and English).

6. Bolelov S.B. Central Asian Ceramics in the Monuments of the Nomads of the Southern Urals. Influences of the Achaemenid Culture in the Southern Urals (5–3 centuries BC). Moscow: Taus, 2012. Vol. 1. Pp. 208–219 (in Russian).

7. Vorobieva M.G. Dingildzhe. Manor of the Middle of the 1st millennium BC in Ancient Chorasmia. Moscow: Nauka, 1973 (in Russian).

8. Gutsalov S.Yu. Burials of the Scythian Era at the Lebedevka II–III Burial Grounds. The Lower Volga Archaeological Bulletin. 2009. Issue 10. Pp. 306–324 (in Russian).

9. Kadyrbaev M.K. Burial Necropolises of the Upper Reaches of the River Ilek. Antiquities of Eurasia in the Scythian-Sarmatian Time. Melyukova A.I., Moshkova M.G., Petrenko V.G. (eds.). Moscow: Nauka, 1984. Pp. 84–93 (in Russian).

10. Kuptsova L.V. Report on the Security and Rescue Excavations of the Burial Ground near the Village Samorodovo in the Orenburg District of the Orenburg Region According to Open List No. 818 in 2018. Vol. I. Orenburg, 2020 (in Russian).

11. Kurtik G.E. Identification of Inanna with the Planet Venus as a Criterion for Determining the Time of Allocation of Constellations in Ancient Mesopotamia. Journal of Ancient History. 2000. No. 1. Pp. 89–98 (in Russian).

12. Mukhametzyanova-Duggal R.M. (ed.). Collections of the Filippovskiye Barrows from the Funds of the Museum of Archeology and Ethnography of the IEI UFITS RAS. Ufa: Kitap, 2018 (in Russian).

13. Piotrovsky M.B., Kuzeev R.G. (eds.). Golden Deers of Eurasia. Exhibition Catalogue. Saint Petersburg: Slavia, 2001 (in Russian).

14. Pshenichnyuk A.Kh. Filippovka. Necropolis of the Nomadic Nobility of the 4th Century BC in the South Urals. Ufa: IYAL UNC RAS, 2012 (in Russian).

15. Sdykov M.N., Lukpanova Ya.A. Early Nomads of Western Kazakhstan (on the Example of the Taksay I Mound Complex). Uralsk: Polygraphservice, 2013 (in Russian).

16. Smirnov K.F. Sauromates. Moscow: Nauka, 1964 (in Russian).

17. Smirnov K.F. Sarmatians on the Ilek. Moscow: Nauka, 1975 (in Russian).

18. Treister M.Yu. Achaemenid Jewelry and Costume Decorations Made of Precious Metals from the Southern Urals. Products of the Achaemenid Circle and Local Imitations. Works of the Post-Achaemenid Tradition. Influences of the Achaemenid Culture in the Southern Urals (5–3 centuries BC). Moscow: Taus, 2012. Vol. 1. Pp. 134–165 (in Russian).

19. Williams D., Ogden J. Greek Gold. Jewelry Art of the Classical Era. 5–4 Centuries BC. Exhibition Catalogue. Saint Petersburg: Slavia, 1995 (in Russian).

20. Yablonsky L.T. New Finds in the “Royal” Kurgan 1 of the Filippovka 1 Burial Ground (Preliminary Report). Brief Reports of the Institute of Archeology. 2014. Issue 232. Pp. 3–7 (in Russian).

21. Yablonsky L.T. New Archaeological Data on the Achaemenid Influence in the Southern Ural Area. Journal of Ancient History. 2016. Vol. 76 (3). Pp. 744–766 (in Russian).

22. Aruz J., Benzel K., Evans J.M. (Eds.). Beyond Babylon. Art, Trade and Diplomacy in the Second Millennium B.C. New York: The Metropolitan Museum of Art, 2008.

23. Aruz J., Graff S.B., Rakic Y. (Eds.). Assyria to Iberia at the Dawn of the Classical Age. New York: The Metropolitan Museum of Art, 2014.

24. Aruz J., Wallenfels R. (Eds.). Art of the First Cities: the Third Millennium B.C. from the Mediterranean to the Indus. New York: The Metropolitan Museum of Art, 2003.

25. Aufrecht W.E., Shury W.D. Three Iron Age Seals: Moabite, Aramaic and Hebrew. Israel Exploration Journal. Jerusalem, 1997. Vol. 47. Pp. 57–68.

26. Bordreuil P. Catalogue des sceaux ouest-sémitiques inscrits de la Bibliothèque Nationale, du Musée du Louvre et du Musée biblique de Bible et Terre Sainte. Paris: Bibliothèque Nationale, 1986.

27. Bordreuil P. Le répertoire iconographique des sceaux araméens inscrits et son evolution. Studies in the Iconography of Northwest Semitic Inscribed Seals. Ed. B. Sass. Fribourg: Vandenhoeck & Ruprecht, 1993. Pp. 74–100.

28. Chkonia A., Katscharava D., Lordkipanidze N., Kvirkvelia G., Lordkipanidze O. Medeas Gold: neue Funde aus Georgien. Katalog zur Ausstellung des Georgischen Nationalmuseums, Tiflis und der Antikensammlung, Staatliche Museen zu Berlin vom 15. März bis 3. Juni 2007 im Alten Museum. Tiflis: Georgisches Nationalmuseum, 2007.

29. Curtis J.E. Jevellery and Personal Ornaments. Forgotten Empire. The World of Ancient Persia. Curtis J.E., Tallis N. (eds.). London: The British Museum Press, 2005. Pp. 132–149.

30. Garrison M.B. The Ritual Landscape at Persepolis Glyptic Imagery from the Persepolis Fortification and Treasury Archives. Chicago: Oriental Institute, 2017.

31. Lawson Younger Jr. K. Another Look at an Aramaic Astral Bowl. Journal of Near Eastern Studies. 2012. Vol. 71(2). Pp. 209–230.

32. Maxaradze G., Tsereteli M. Sairkhe. Tbilisi, 2007 [(in Georgian)].

33. McKeon J.F.X. Achaemenian Cloisonné-Inlay Jewelry: an Important New Example. Orient and Occident: Essays Presented to Cyrus H. Gordon on the Occasion of His Sixty-Fifth Birthday. Ed. H.A. Hoffner, Jr. Neukirchen-Vluyn: Neukirchen Verlag, 1973. Pp. 109–117.

34. Moorey P.R.S. Ancient Mesopotamian Materials and Industries. The Archaeological Evidence. Winona Lake: Eisenbrauns, 1999.

35. Özgen I., Öztürk J. Heritage Recovered. The Lydian Treasure. Istanbul: Uğur Okman, 1996.

36. Parzinger H. (Hrsg.). Im Zeichen des Goldenen Greifen. Königsgräber der Skythen. Berlin, 2007.

37. Pichikyan I.R. Earring no. 170. Treasures of Ancient Bactria. Miho: Miho Museum, 2002. P. 248.

38. Razmjou S. Religion and Burial Customs. Forgotten Empire. The world of Ancient Persia. Curtis J.E., Tallis N. (eds.). London: The British Museum Press, 2005. Pp. 150–180.

39. Rose C.B. Fieldwork at Gordion 1950–2012. Archäologischer Anzeiger. 2012. Pp. 231–254.

40. Smith S. Assyrian Sculptures in the British Museum from Shalmaneser III to Sennacherib. London: The British Museum, 1938.

41. Stolper M.W. Achaemenid Languages and Inscriptions. Forgotten Empire. The world of Ancient Persia. Curtis J.E., Tallis N. (eds.). London: The British Museum Press, 2005. Pp. 18–24.

42. Stronach D. Pasargadae. A Report on the Excavations Conducted by the British Institute of Persian Studies from 1961 to 1963. Oxford: Clarendon Press, 1978.

43. Tallon F. The Achaemenid Tomb on the Acropole. The Royal City of Susa. Ancient Near Eastern Treasures in the Louvre. Tallon F., Harper P.O., Aruz J. (eds.). New York: The Metropolitan Museum of Art, 1992. Pp. 242–252.

44. Tilia A.B. Studies and Restorations at Persepolis and Other Sites of Fārs. Rome: IsMEO, 1978.

Comments

No posts found

Write a review
Translate