Везде
Ахеменидское украшение с восьмиконечной звездой из Филипповки 1
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Ахеменидское украшение с восьмиконечной звездой из Филипповки 1
Аннотация
Код статьи
S086919080019626-5-1
DOI
10.31857/S086919080019626-5
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Балахванцев Арчил Савелич 
ORCID: 0000-0002-3028-0109
Должность: ведущий научный сотрудник
Аффилиация: Институт востоковедения РАН (ИВ РАН)
Адрес: Российская Федерация, Москва
Камалеев Эльвир Винерович
ORCID: 0000-0002-3143-5037
Должность: научный сотрудник
Аффилиация: Институт этнологических исследований им. Р.Г. Кузеева Уфимского федерального исследовательского центра РАН
Адрес: Уфа, Россия
Выпуск
Выпуск 2
Страницы
234-242
Аннотация

Статья посвящена публикации ювелирного изделия с восьмилучевой звездой – символом богини Инанны / Иштар. Основные элементы декора – восьмилучевая звезда, филигрань из косичек и гладкой проволочки, торец с пирамидками из четырёх шариков зерни, дополнительные элементы цепочек в виде проволочек, заканчивающихся пирамидками из зерни, на которые нанизывались бусины, и каплевидных привесок, украшенными пирамидками из четырёх гранул, четырёхлопастные подвески, состоящие из двух согнутых под прямым углом тонких миндалевидных пластинок, спаянных между собой по линии сгиба, – а также использование мастером техники перегородчатой эмали и способ крепления круг-лых петелек, припаянных к нижней стороне пластины, находят многочисленные паралле-ли среди ахеменидских ювелирных изделий. Мы можем предположить, что украшение нашивалось на верхнюю часть головного убора, представлявшего собой усечённый конус, верхушка которого была скошена назад. В таком случае, средние по длине цепочки могли располагаться спереди, а короткие – сзади, опускаясь на один и тот же уровень. 

Наряду с другими ахеменидскими престижными ценностями оно попало в руки южноуральских номадов в качестве оплаты за их участие в подавлении восстания Инара в Египте в 456–454 гг. до н.э., а затем несколько десятилетий бытовало в кочевнической среде. Учитывая имеющиеся аналогии и исторический контекст находки, украшение можно датировать последней четвертью VI – первой половиной V вв. до н.э.

Ключевые слова
ахеменидский Иран, Южный Урал, восстание Инара в Египте, ахеменидские престижные ценности
Источник финансирования
Выполненная Э.В. Камалеевым часть работы осуществлена в рамках государственного задания по теме № АААА-А21-121012290083-9 «Культурные интеграции населения Юж-ного Урала в древности, средневековье и Новое время: факторы, динамика, модели».
Классификатор
Получено
09.04.2022
Дата публикации
11.05.2022
Всего подписок
14
Всего просмотров
580
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf 200 руб. / 1.0 SU

Для скачивания PDF нужно оплатить подписку

Полная версия доступна только подписчикам
Подпишитесь прямо сейчас
Подписка и дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества подписки
200 руб. / 1.0 SU
Подписка и дополнительные сервисы на весь выпуск
Преимущества подписки
970 руб. / 16.0 SU
Подписка и дополнительные сервисы на все выпуски за 2022 год
Преимущества подписки
4365 руб. / 87.0 SU
1

Рис. 1. Украшение из кургана 17 Филипповки 1 (фото). Fig. 1. Decoration from barrow 17 Filippovka 1 (photo).
2

В 1990 г. при раскопках могильника Филипповка 1 (Илекский р-н Оренбургской области) в полностью разграбленном погребении кургана 17 было обнаружено чудом уцелевшее золотое украшение (рис. 1)1. Оно лежало в северо-восточном углу могильной ямы, на её дне, лицевой стороной вниз, а под ней находился слой темно-коричневой органики, возможно, кожи или кошмы от подстилки или одежды [Пшеничнюк, 2012, с. 20, 55]. Находка уже неоднократно публиковалась [Пиотровский, Кузеев, 2001, с. 154, кат. 139; Пшеничнюк, 2012, с. 55, 74; Трейстер, 2012, с. 148–149; Мухаметзянова-Дуггал, 2018, с. 390, кат. 1078], однако характер имеющихся публикаций, сводящихся, по сути, только к краткому описанию предмета и – в одном случае – приведению нескольких аналогий, заставляет вновь обратиться к этому замечательному артефакту. 
3

Рис. 2. Лицевая сторона (фото). Fig. 2. Front side (photo).
4

Основная часть украшения (рис. 2, 3) представляет собой круглую пластину, выполненную из золота выше 750 пробы, диаметром 4,1 см и толщиной 0,4 см, торец которой украшен пирамидками из четырёх шариков зерни (рис. 2, 4). В центре лицевой стороны пластины расположен круглый медальон, в который вписана восьмиконечная звезда. И звёздный шар диаметром 1 см, и восемь исходящих от него лучей, и пространство между ними были заняты эмалевым фоном2, выполненным в технике клуазонне, или перегородчатой эмали. Суть данного способа состоит в том, что золотая поверхность пластины делится прикреплёнными к ней при помощи припоя или клея перегородками на отдельные участки (касты), которые создают контур рисунка. Затем они заполняются истолчённым в порошок стеклом до верхнего края перегородки, а обжиг производится in situ [McKeon, 1973, p. 111, not. 15; Moorey, 1999, p. 214; Балахванцев, Яблонский, 2007, с. 144–145 (с предшествующей литературой)]. Какого цвета была звезда, нам не известно, но пространство между её лучами, призванное имитировать небо, было выполнено голубым. Внешняя часть пластины за пределами медальона орнаментирована филигранным декором из гранул, двух витых косичек и гладкой проволоки. 
5

Рис. 3. Лицевая сторона (прорисовка). Fig. 3. Front side (drawing).
6

Рис. 4. Вид сбоку (фото). Fig. 4. Side view (photo).
7 В центре оборотной стороны пластины находятся четыре3 пластинчатые петли, предназначенные для крепления изделия к матерчатой или кожаной поверхности (рис. 5, 6). По периметру нижней стороны пластины к ней припаяно девятнадцать круглых петелек4. К каждой из них первоначально крепилось по одному полому шарику, спаянному из двух половинок и украшенному пирамидкой из четырёх шариков зерни, и цепочке, изготовленной по принципу «петля в петлю». В настоящее время сохранилось только четырнадцать шариков и шестнадцать цепочек. Длина последних варьирует от 2,3 см до 4,6 см.
3. Приводимая в ряде изданий [Пиотровский, Кузеев, 2001, с. 154; Пшеничнюк, 2012, с. 55, 74] информация о трёх петлях является ошибочной.

4. Утверждение, что петелек было восемнадцать [Пшеничнюк, 2012, с. 55], не соответствует действительности.
8

Рис. 5. Оборотная сторона (фото). Fig. 5. Reverse side (photo).
9

Рис. 6. Оборотная сторона (прорисовка). Fig. 6. Reverse side (drawing).
10 Нумерация всех круглых петелек, припаянных к нижней стороне пластины (рис. 5), и подсчёт количества звеньев в каждой из сохранившихся цепочек показывает, что на одной стороне – условно назовем её верхней – располагаются короткие цепочки (№ 18, 19, 1, 3)5 всего с одним звеном. На противоположной стороне находятся средние, по 3–4 звена (№ 8–12, возможно, 13)6, а между ними – длинные, состоящие из 5–6 звеньев (№ 4, 5, 7, 14–16)7.
5. К ним с высокой долей уверенности можно прибавить № 17 и 2.

6. Следует заметить, что из этого ряда выбивается № 6 с 4 звеньями.

7. Замечание А.Х. Пшеничнюка о взаимном положении цепочек различной длины [Пшеничнюк, 2012, с. 55] не вполне точно.
11 Цепочки снабжены дополнительными элементами в виде проволочек, заканчивающихся пирамидками из зерни, на которые нанизывались бусины, и каплевидных привесок, также украшенными пирамидками из четырёх гранул. Цепочки заканчиваются четырёхлопастными подвесками, состоящими из двух согнутых под прямым углом тонких миндалевидных пластинок, спаянных между собой по линии сгиба. Их длина колеблется от 1,5 до 2 см. Каждая такая подвеска – их осталось тринадцать – орнаментировалась зернью: пирамидкой из четырёх гранул и пояском из нескольких шариков, проходящим между двумя лопастями.
12 Общий вес украшения составляет 66,44 гр.
13 Самой близкой аналогией нашему артефакту является т.н. «подвеска» из раскопанного сотрудниками экспедиции ИА РАН в 2013 г. «останца» кургана 1 могильника Филипповка 1 [Яблонский, 2014, с. 5, рис. II, 2; 2016, с. 745, 748–749], которая, несомненно, была выполнена ахеменидскими мастерами. Более отдалённое сходство прослеживается с подвесками из погребения 3 кургана 4 могильника Пятимары-I [Смирнов, 1975, с. 22; Parzinger, 2007, S. 190], о вероятном ближневосточном происхождении которых писал ещё К.Ф. Смирнов [Смирнов, 1964, с. 281]. Остальные параллели иконографического и технологического характера также ведут нас в Переднюю Азию.
14 Самые ранние изображения восьмилучевой звезды в древней Месопотамии относятся к концу IV – началу III тыс. до н.э. [Куртик, 2000, c. 95]. Видимо, во второй половине III тыс. до н.э. восьмилучевая звезда становится символом богини Инанны / Иштар [Куртик, 2000, c. 94–96; Aruz et al., 2008, p. 350; Lawson Younger Jr., 2012, p. 215, 216; Garrison, 2017, p. 380–381, not. 937]. В дальнейшем она широко распространяется по территории всего Ближнего Востока [Aufrecht, Shury, 1997, p. 58; Aruz et al., 2008, p. 116].
15 Так, восьмилучевая звезда присутствует на стеле Нарам-Суэна и с высокой долей вероятности реконструируется на стеле Ур-Намму [Aruz, Wallenfels, 2003, figs. 59, 109a]. Она неоднократно изображается на печатях, найденных в Мари [Aruz, Wallenfels, 2003, p. 221, cat. 151], Уркеше [Aruz, Wallenfels, 2003, p. 226, fig. 67], на Файлаке [Aruz, Wallenfels, 2003, p. 318, cat. 217], в Канише [Aruz et al., 2008, p. 75, fig. 37b] и даже греческих Фивах [Aruz et al., 2008, p. 281, cat. 177a; p. 284, cat. 179]. Восьмилучевая звезда встречается также на ювелирных изделиях эпохи гиксосов и на кудурру касситского времени [Aruz et al., 2008, p. 116, cat. 64; p. 204, cat. 122].
16 Переходя к памятникам I тыс. до н.э., мы можем найти восьмилучевую звезду на рельефах [Smith, 1938, p. 5, pl. II], новоассирийских [Aruz et al., 2014, p. 68, cat. 19], нововавилонских [Aruz et al., 2014, p. 341, cat. 205], финикийских [Bordreuil, 1986, nos. 21, 23] и арамейских печатях [Bordreuil, 1993, nos. 5, 9, 34, 36, 38], произведениях торевтики [Lawson Younger Jr., 2012, p. 210, fig. 1; Aruz et al., 2014, p. 311, cat. 183], деталях мебели [Rose, 2012, fig. 11]8. Что же касается Ахеменидов, то у них использование восьмилучевой звезды отмечается, прежде всего, в глиптике [Garrison, 2017, figs. 2.18a; 2.26; 2.30; 2.33a; 2.33b; 2.34b; 2.37b]. Для нашей темы особое значение имеет то, что восьмилучевая звезда изображается на головных уборах божества и Дария I в Бехистуне [Tilia, 1978, p. 58, fig. 7a; Stolper, 2005, fig. 6; Garrison, 2017, p. 380–381, not. 937].
8. Об изображениях восьмилучевой звезды в архаической и раннеклассической Элладе см. [Балахванцев, 2020, с. 35].
17 Обрамляющий центральный медальон филигранный декор из косичек и гладкой проволочки присутствует на манжетах золотых браслетов с головками ибексов из Пасаргад [Stronach, 1978, p. 168, 201, fig. 85, 4, pls. 146d–147e; Curtis, 2005, p. 137, cat. 152]. Орнаментация торца ювелирных изделий зернью, в том числе и сгруппированной в пирамидки, встречается на элементах головного украшения [Razmjou, 2005, p. 177, cat. 276] и бляхах из Суз [Tallon, 1992, p. 251, cat. 179; Razmjou, 2005, p. 175, cat. 271], серьгах из Пасаргад [Stronach, 1978, p. 169, 201, fig. 85, 3, pl. 150a; Curtis, 2005, p. 145, cat. 175] и Музея Михо [Pichikyan, 2002, p. 248, cat. 170].
18 Использованные мастером, изготовившим украшение из кургана 17, техники перегородчатой эмали и грануляции происходят с Ближнего и Среднего Востока [Балахванцев, Полидович, 2021, с. 9–10 (с предшествующей литературой)]. Способ крепления круглых петелек, которые были припаяны к нижней стороне пластины, встречается на височных подвесках V–IV вв. до н.э. из Колхиды, найденных в погребении 5 на горе Сабадури (Саирхе) [Maxaradze, Tsereteli, 2007, p. 50, 115, color photo 2], погребениях 24 [Chkonia et al., 2007, S. 58] и 22 [Chkonia et al., 2007, S. 92–93] из Вани, а также в погребении 3 кургана 6 могильника Таксай I в Западном Казахстане [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 193].
19 Импортная каплевидная привеска с инкрустацией9, которая, возможно, также была украшена пирамидкой из четырёх гранул, обнаружена в погребении 3 кургана 110 могильника у с. Самородово под Оренбургом [Купцова, 2020, с. 55]11. Проволочки, заканчивающиеся пирамидками из зерни, являются составными элементами ожерелья из Лидии [Özgen, Öztürk, 1996, p. 182–183, no. 133]. Недавно ещё одна такая же проволочка с нанизанной на неё подпрямоугольной бусиной была найдена в погребении 3 кургана 1 могильника у с. Самородово [Купцова, 2020, с. 55].
9. Эта аналогия позволяет предположить, что полихромные вставки первоначально имелись и у каплевидных привесок нашего артефакта.

10. Курган датирован концом VI – началом V в. до н.э. [Купцова, 2020, с. 60]. Однако находка в погребении 3 двух красноглиняных хумчей [Купцова, 2020, с. 50, 57] хорезмийского производства, ближайшие аналогии которым присутствуют в кургане 4 могильника Бесоба V в. до н.э. [Кадырбаев, 1984, с. 88, рис. 2, 1] и комплексе усадьбы Дингильдже [Воробьева, 1973, рис. 39, 26] середины V в. до н.э. [Болелов, 2012, с. 210], свидетельствует в пользу датировки второй половиной V в. до н.э.

11. Пользуемся удобным случаем, чтобы ещё раз выразить Л.В. и Е.А. Купцовым нашу глубокую благодарность за предоставленную возможность ознакомиться с текстом отчёта и фотографиями находок.
20 Полые шарики с четырьмя гранулами использовались при орнаментации серёг из Музея Михо [Pichikyan, 2002, p. 248, cat. 170] и кургана 8 могильника Бесоба [Кадырбаев, 1984, рис. 4; Бисембаев, Дуйсенгали, 2013, фото на с. 124]. Такие же шарики с пирамидками из зерни украшают головной убор [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 159] и височные подвески [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 197] из могильника Таксай I. Наконец, четырёхлопастные подвески12 находят ближайшую аналогию в погребении 3 кургана 4 могильника Пятимары-I [Parzinger, 2007, S. 190], кургане 9 могильника Лебедевка II [Гуцалов, 2009, рис. 7, 8] и погребении 3 кургана 6 могильника Таксай I [Сдыков, Лукпанова, 2013, с. 197].
12. К четырёхлопастным подвескам очень близки трёхлопастные в виде буковых орешков с пирамидками зерни [Уильямс, Огден, 1995, кат. 30, 53, 106, 123], которые появляются в Элладе во второй половине IV в. до н.э. [Уильямс, Огден, 1995, с. 168]. Возможно, что последние сформировались под ахеменидским влиянием.
21 Что можно сказать об использовании украшения его первоначальными владельцами в ахеменидском Иране? Как уже отмечалось выше, наличие на оборотной стороне украшения пластинчатых петель свидетельствует о том, что оно пришивалась к матерчатой или кожаной поверхности. Расположение же цепочек с шариками и привесками по всему периметру пластины приводит к мысли о том, что она располагалась не вертикально, а горизонтально. В противном случае цепочки и подвески закрывали бы часть центрального медальона. Мы можем предположить, что украшение нашивалось на верхнюю часть головного убора13, представлявшего собой усечённый конус, верхушка которого была скошена назад. В таком случае, средние по длине цепочки могли располагаться спереди, а короткие – сзади, опускаясь на один и тот же уровень.
13. Можно, в частности, вспомнить, что, согласно свидетельству Эсхила, к царской тиаре крепился золотой фалар [Aesch. Pers. 661–662].
22 Как уже многократно отмечалось в работах одного из авторов данной статьи [Балахванцев, 2017, с. 123–124 (с предшествующей литературой)], ахеменидские статусные вещи впервые появились у южноуральских номадов после их участия в персидском походе в Египет в 456–454 гг. до н.э.: вожди были довольно щедро вознаграждены царём Артаксерксом I за оказанную помощь, а в руки простых воинов попала обильная добыча. Предметы именно этого происхождения составляют основную часть ахеменидских импортов, найденных на Южном Урале. Для второй половины V в. до н.э., после подавления восстания Инара в Египте (454 г. до н.э.) и заключения Каллиева мира с афинянами и их союзниками (449 г. до н.э.), мы ничего не знаем о крупных военных предприятиях ахеменидских царей, которые бы требовали привлечения больших масс наёмников. Такая ситуация с неизбежностью вела к потере Артаксерксом I и его сыном Дарием II интереса к поддержанию контактов с номадами Южного Урала. О прекращении поступлений ахеменидских престижных ценностей косвенно свидетельствуют и попытки воспроизвести их силами местных мастеров (браслеты из погребения № 4 кургана 4 могильника Филипповка 1, гривна из Нового Кумака). Поэтому, учитывая имеющиеся аналогии и исторический контекст находки, украшение можно датировать14 последней четвертью VI – первой половиной V вв. до н.э.
14. Следует иметь в виду, что поступившие на Южный Урал ахеменидские импорты отнюдь не сразу попали в погребения, а, как правило, ещё несколько десятилетий бытовали в кочевнической среде.

Библиография

1. Балахванцев А.С. Политическая история ранней Парфии. М.: ИВ РАН, 2017.

2. Балахванцев А.С. Ахеменидское влияние на Боспоре в свете иконографии ранних монетных выпусков Пантикапея. Исторические, культурные, межнациональные, религиозные и политические связи Крыма со Средиземноморским регионом и странами Востока: материалы IV международной научной конференции (Севастополь, 6–10 октября 2020 г.). Т. 1. Отв. ред. А.Д. Васильев. М.: ИВ РАН, 2020. С. 34–38.

3. Балахванцев А.С., Полидович Ю.Б. Костяная втулка с арамейскими буквами из могильника Сакар-чага 3 и проблема контактов центральноазиатских номадов с цивилизациями Передней Азии. Восток (Oriens). 2021. № 6. С. 7–18.

4. Балахванцев А.С., Яблонский Л.Т. Ахеменидская эмаль из Филипповки (проблема хронологии памятника). Российская археология. 2007. № 1. С. 143–149.

5. Бисембаев А.А., Дуйсенгали М.Н. Древности Актюбинского края. Актобе, 2013.

6. Болелов С.Б. Среднеазиатская керамика в памятниках кочевников Южного Приуралья. Влияния ахеменидской культуры в Южном Приуралье (V–III вв. до н.э.). М.: Таус, 2012. Т. 1. С. 208–219.

7. Воробьева М.Г. Дингильдже. Усадьба середины I тысячелетия до н.э. в древнем Хорезме. М.: Наука, 1973.

8. Гуцалов С.Ю. Погребения скифской эпохи могильников Лебедевка II–III. Нижневолжский археологический вестник. 2009. Вып. 10. С. 306–324.

9. Кадырбаев М.К. Курганные некрополи верховьев р. Илек. Древности Евразии в скифо-сарматское время. Мелюкова А.И., Мошкова М.Г., Петренко В.Г. (ред.). М.: Наука, 1984. С. 84–93.

10. Купцова Л.В. Отчет о проведении охранно-спасательных раскопок курганного могильника у с. Самородово в Оренбургском районе Оренбургской области по Открытому листу № 818 в 2018 году. Т. I. Оренбург, 2020.

11. Куртик Г.Е. Отождествление Инанны с планетой Венера как критерий для определения времени выделения созвездий в древней Месопотамии. Вестник древней истории. 2000. № 1. С. 89–98.

12. Мухаметзянова-Дуггал Р.М. (ред.). Коллекции Филипповских курганов из фондов Музея археологии и этнографии ИЭИ УФИЦ РАН. Уфа: Китап, 2018.

13. Пиотровский М.Б., Кузеев Р.Г. (ред.). Золотые олени Евразии. Каталог выставки. СПб.: Славия, 2001.

14. Пшеничнюк А.Х. Филипповка. Некрополь кочевой знати IV века до н.э. на Южном Урале. Уфа: ИИЯЛ УНЦ РАН, 2012.

15. Сдыков М.Н., Лукпанова Я.А. Ранние кочевники Западного Казахстана (на примере курганного комплекса Таксай I). Уральск: Полиграфсервис, 2013.

16. Смирнов К.Ф. Савроматы. М.: Наука, 1964.

17. Смирнов К.Ф. Сарматы на Илеке. М.: Наука, 1975.

18. Трейстер М.Ю. Ахеменидские ювелирные украшения и украшения костюма из драгоценных металлов из Южного Приуралья. Изделия ахеменидского круга и местные подражания. Произведения пост-ахеменидской традиции. Влияния ахеменидской культуры в Южном Приуралье (V–III вв. до н.э.). М.: Таус, 2012. Т. 1. С. 134–165.

19. Уильямс Д., Огден Дж. Греческое золото. Ювелирное искусство классической эпохи. V–IV века до н.э. Каталог выставки. СПб.: Славия, 1995.

20. Яблонский Л.Т. Новые находки в «царском» кургане 1 могильника Филипповка 1 (предварительное сообщение). Краткие сообщения Института археологии. 2014. Вып. 232. С. 3–7.

21. Яблонский Л.Т. Новые археологические данные об ахеменидских влияниях на Южном Урале. Вестник древней истории. 2016. Т. 76 (3). С. 744–766.

22. Aruz J., Benzel K., Evans J.M. (Eds.). Beyond Babylon. Art, Trade and Diplomacy in the Second Millennium B.C. New York: The Metropolitan Museum of Art, 2008.

23. Aruz J., Graff S.B., Rakic Y. (Eds.). Assyria to Iberia at the Dawn of the Classical Age. New York: The Metropolitan Museum of Art, 2014.

24. Aruz J., Wallenfels R. (Eds.). Art of the First Cities: the Third Millennium B.C. from the Mediterranean to the Indus. New York: The Metropolitan Museum of Art, 2003.

25. Aufrecht W.E., Shury W.D. Three Iron Age Seals: Moabite, Aramaic and Hebrew. Israel Exploration Journal. Jerusalem, 1997. Vol. 47. Pp. 57–68.

26. Bordreuil P. Catalogue des sceaux ouest-sémitiques inscrits de la Bibliothèque Nationale, du Musée du Louvre et du Musée biblique de Bible et Terre Sainte. Paris: Bibliothèque Nationale, 1986.

27. Bordreuil P. Le répertoire iconographique des sceaux araméens inscrits et son evolution. Studies in the Iconography of Northwest Semitic Inscribed Seals. Ed. B. Sass. Fribourg: Vandenhoeck & Ruprecht, 1993. Pp. 74–100.

28. Chkonia A., Katscharava D., Lordkipanidze N., Kvirkvelia G., Lordkipanidze O. Medeas Gold: neue Funde aus Georgien. Katalog zur Ausstellung des Georgischen Nationalmuseums, Tiflis und der Antikensammlung, Staatliche Museen zu Berlin vom 15. März bis 3. Juni 2007 im Alten Museum. Tiflis: Georgisches Nationalmuseum, 2007.

29. Curtis J.E. Jevellery and Personal Ornaments. Forgotten Empire. The World of Ancient Persia. Curtis J.E., Tallis N. (eds.). London: The British Museum Press, 2005. Pp. 132–149.

30. Garrison M.B. The Ritual Landscape at Persepolis Glyptic Imagery from the Persepolis Fortification and Treasury Archives. Chicago: Oriental Institute, 2017.

31. Lawson Younger Jr. K. Another Look at an Aramaic Astral Bowl. Journal of Near Eastern Studies. 2012. Vol. 71(2). Pp. 209–230.

32. Maxaradze G., Tsereteli M. Sairkhe. Tbilisi, 2007 [(in Georgian)].

33. McKeon J.F.X. Achaemenian Cloisonné-Inlay Jewelry: an Important New Example. Orient and Occident: Essays Presented to Cyrus H. Gordon on the Occasion of His Sixty-Fifth Birthday. Ed. H.A. Hoffner, Jr. Neukirchen-Vluyn: Neukirchen Verlag, 1973. Pp. 109–117.

34. Moorey P.R.S. Ancient Mesopotamian Materials and Industries. The Archaeological Evidence. Winona Lake: Eisenbrauns, 1999.

35. Özgen I., Öztürk J. Heritage Recovered. The Lydian Treasure. Istanbul: Uğur Okman, 1996.

36. Parzinger H. (Hrsg.). Im Zeichen des Goldenen Greifen. Königsgräber der Skythen. Berlin, 2007.

37. Pichikyan I.R. Earring no. 170. Treasures of Ancient Bactria. Miho: Miho Museum, 2002. P. 248.

38. Razmjou S. Religion and Burial Customs. Forgotten Empire. The world of Ancient Persia. Curtis J.E., Tallis N. (eds.). London: The British Museum Press, 2005. Pp. 150–180.

39. Rose C.B. Fieldwork at Gordion 1950–2012. Archäologischer Anzeiger. 2012. Pp. 231–254.

40. Smith S. Assyrian Sculptures in the British Museum from Shalmaneser III to Sennacherib. London: The British Museum, 1938.

41. Stolper M.W. Achaemenid Languages and Inscriptions. Forgotten Empire. The world of Ancient Persia. Curtis J.E., Tallis N. (eds.). London: The British Museum Press, 2005. Pp. 18–24.

42. Stronach D. Pasargadae. A Report on the Excavations Conducted by the British Institute of Persian Studies from 1961 to 1963. Oxford: Clarendon Press, 1978.

43. Tallon F. The Achaemenid Tomb on the Acropole. The Royal City of Susa. Ancient Near Eastern Treasures in the Louvre. Tallon F., Harper P.O., Aruz J. (eds.). New York: The Metropolitan Museum of Art, 1992. Pp. 242–252.

44. Tilia A.B. Studies and Restorations at Persepolis and Other Sites of Fārs. Rome: IsMEO, 1978.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести