Везде
Researches of the Bukhara Archaeological Expedition in Paikend
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments Additional materials
Share
QR
Metrics
Researches of the Bukhara Archaeological Expedition in Paikend
Annotation
PII
S086919080007750-2-1
DOI
10.31857/S086919080007750-2
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Andrei Omel’chenko 
ORCID: 0000-0003-0349-5435
Occupation: Senior Research Fellow
Affiliation: The State Hermitage Museum
Address: Saint Petersburg, Saint Petersburg, Russia
Edition
Issue 6
Pages
85-99
Abstract

The paper sets out results of archaeological excavations in the Paikend (Paykand) city-site located in the south-west of Bukhara oasis (Uzbekistan) and abandoned in the Middle Ages owing to the lack of water in the lower reaches of the Zeravshan River. Paikend was situated at a distance of two caravan day trips from Amul-Farab, the crossing point on the Amu Darya River. Ancient trade routes, coming from China, the Near East, Eastern Europe and India met in this area. Paikend is mentioned by Chinese, Arabian and Persian authors. They reported that it was older than Bukhara, had one of the first Zoroastrian fire temples, and was named “Brazen city” because of powerful fortress walls. Due to its wealth and active involvement in the international trade it was also called “The City of Merchants”. The first archaeological research at the site was carried out in 1913–1914, then in 1939–1940. Systematic excavations started in 1981 with the works of the Bukhara Archaeological Expedition, jointly organized by the State Hermitage Museum and the Institute of Archeology of Uzbekistan. All constituent parts of the medieval Paikend were subjected in the research: Fortifications, the citadel (with ancient fire temple and mosque), residential quarters in both shahrestans, a bazar at the southern city gate, street networks, water supply and wastewater disposal systems, two suburbs with huge structures (caravanserais in the initial phase), and other objects. 2011 saw the start of exploration program, aiming at the study of the city-site’s early stages. It produced new results, helping to understand the history of Bukhara oasis (Western Sogdiana) as a whole, from the Hellenistic period till the Hephthalites time (the end of the 4th c. BC — 6th c. AD).

Keywords
archeology, Uzbekistan, Bukhara oasis, Paikend city-site, history of researches
Received
04.10.2019
Date of publication
16.12.2019
Number of purchasers
90
Views
2636
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf 100 RUB / 1.0 SU

To download PDF you should pay the subscribtion

Full text is available to subscribers only
Subscribe right now
Only article and additional services
Subscription benefits
100 RUB / 1.0 SU
Whole issue and additional services
Subscription benefits
800 RUB / 16.0 SU
All issues and additional services for 2019
Subscription benefits
4224 RUB / 30.0 SU
1 Пайкенд – древний заброшенный еще в Средневековье город, находится на юго-западной границе Бухарской области, в нижнем течении р. Зеравшан. Его возникновение и расцвет определялись географическим фактором: городище располагалось в двух караванных переходах от столичной Бухары, на главной дороге, связывавшей Среднеазиатское междуречье (Мавераннахр) с Хорасаном. Через два дня пути на юг лежит Амуль-Фараб – важнейшая переправа на р. Амударья, где сходились дороги: с севера – из Причерноморья – Поволжья – Хорезма, и с востока – из Китая – Восточного Туркестана – Ферганы – Чача (Ташкент) – Самаркандского Согда. Затем одна ветка направлялась на юго-запад, через Мерв в Иран и на Ближний Восток, другая – шла по Амударье на юго-восток, в земли Тохаристана и далее – в Индию (рис. 1, 1).
2 Пайкенд (Байканд, Би) упоминается в средневековых китайских, арабских, персидских источниках, особенно часто – у авторов конца IX – начала XI в. В «Истории Бухары» Наршахи говорится о древности Пайкенда, который «старше Бухары» и был хорошо укреплен, за что получил название «Шахристан-и роин» – «Медный город». Фирдоуси в своей истории иранских правителей «Шах-намэ» упоминает, что Феридун (Траэтаон), эпический царь Арианы и Турана, построил в Пайкенде один из самых древних храмов огня. Произошло это, по легендарной хронологии, около 800 г. до н.э. Позднее город стал одной из резиденций правителей Бухары – бухархудатов.
3 Город отмечали в своих трудах с названием «Книга путей и стран» также географы ибн Хордадбех, ал-Истахри и ибн Хаукаль. В «Книге земельного налога» писал о нем чиновник при дворе Аббасидов Кудама ибн Джа’фар, а в «Истории пророков и царей» – ученый и богослов ат-Табари. Говорит о Пайкенде и иерусалимский географ-путешественник ал-Мукаддаси. Он лично посетил большинство регионов, которые упоминает, и создал логичную систему их описания в книге «Лучшее разделение для познания климатов».
4 Пайкендская возвышенность в древности являлась водоразделом между протоками нижних течений рек Зеравшан1 и Кашкадарья. К югу от города начиналось обширное озеро, которое, по Наршахи, называлось «Баргини-Фарах» («большой водоем»), или «Денгиз» («море»), на карте Ибн Хаукаля – «Бахр ал-Бухара» («Бухарское море»), а в труде «Худуд ал-Алам» неизвестного автора X в. – «Мавза-и Байкенд» («Озеро у Пайкенда») [Городище Пайкенд…, 1988, с. 19–20]. Еще в Средневековье местность была очень богата рыбой и дичью, обитающей в массивах тугайной растительности.
1. Проток «реки Согда» начинался от Бухары и носил название Нахри-Зар [Городище Пайкенд…, 1988, с. 16].
5 Как показали наблюдения по геологии и гидрографии района, подтвержденные затем археологическими исследованиями, участок Пайкендского городища в древности прорезало несколько протоков. И именно по ним позднее пролегли две главные улицы города: между цитаделью и шахристаном I, а также между двумя шахристанами. Не случайно с этими трассами связано наибольшее количество находок каменных орудий труда охотников и рыболовов кельтеминарской культуры, а также обработанных тончайшей ретушью кремневых наконечников стрел племен заманбабинской культуры – первых носителей производящего хозяйства в нижнем течении Зеравшана в эпоху бронзы [Сайфуллаев, 2007, с. 49–52, рис. 112–114]. Встречаются также «переотложенные»2 бронзовые наконечники стрел сакского типа VII–V вв. до н.э.
2. Т.е. в культурных слоях и конструкциях более поздних периодов.
6 Пайкенд располагался за пределами Кампырдувала – стены, окружавшей Бухарский оазис, строительство которой началось, видимо, в V в. Однако он был главным, хорошо укрепленным пунктом на подходе к центральным районам области с юга (рис. 1, 2).
7 Частое упоминание Пайкенда в арабских и персидских источниках пробудило интерес к городу у европейских исследователей уже в XIX в. Так, В. Томашек и И. Маркварт полагали, что в Пайкенде располагалась одна из резиденций царей Эфталитского государства, известная в китайских источниках как «Па-ти-ян». С Пайкендом связана также приведенная у Наршахи история (видимо, последней четверти VI в.) о борьбе между царем-узурпатором Абруем и дихканами города3, помощь которым оказал тюркский каган.
3. В данном случае речь, видимо, шла о потомственных представителях самых зажиточных городских семей (патрициат), скорее купцах и владельцах городской недвижимости, нежели среднеазиатских феодалах, именуемых в средневековье дихканами.
8 По историческим источникам известно, что купцы – выходцы из Пайкенда, принимали активное участие в посреднической торговле между Китаем и Ираном. Существует точка зрения, что в VII в. Пайкенд превратился в уникальную для Средней Азии средневековую «купеческую республику» [Средневековый город…, 1973, с. 150]. Тогда же, очевидно, сложилась окончательная структура города: общая площадь в границах стен – ок. 18,5 га, из которых цитадель – 0,9 га, площадка перед ней – 0,6 га, шахристан I – 11 га, шахристан II – 6 га. Какие-то раннесредневековые жилые постройки были и в пригороде (рис. 2, 1).
9 Близость города к Мерву и богатство сделали его одним из первых объектов набегов арабов, самый ранний из которых, по ат-Табари, состоялся в 674 г., при наместнике Хорасана Убайдуллахе ибн Зияде. По сообщениям того же автора, дополненным интересными деталями у Наршахи, Пайкенд в 705(706) г. оказал упорное сопротивление на новом этапе арабского завоевания Средней Азии (Мавераннахра) во главе с Кутейбой ибн Муслимом. За восстание, последовавшее за захватом города, Пайкенд подвергся разгрому. Город был опустошен, оставшиеся в живых жители превращены в рабов. Табари писал: «…была захвачена обильная добыча, подобной которой они (арабы) не захватывали в Хорасане». Однако уже вскоре Пайкенд был восстановлен, причем самим жителями, выкупленными из рабства земляками-купцами, которые в момент захвата находились по торговым делам вдалеке от родины.
10 Подчинение Средней Азии Халифату, а также процессы исламизации региона заняли почти 150 лет. По сообщению Наршахи, вплоть до середины IX в. вокруг города располагались многочисленные рабаты – укрепленные места сборов газиев – борцов за веру, противостоящих набегам тюрков-немусульман. К началу–середине X в. пригороды занимали площадь до 70 га рассредоточенной застройки.
11 С первой половины XI в. Пайкенд постепенно оставляется жителями из-за нехватки воды: протоки Зеравшана перестали доходить до города. Попытка караханидского правителя Арслан-хана в первой четверти XII в. вернуть жизнь в оазис с помощью нового канала успехом не увенчалась.
12 Небольшие участки городища периодически обживались в XV–XVII вв., однако к моменту раскопок, в начале XX в., Пайкенд был полностью заброшен и, занесенный песками, являл собой интереснейший археологический объект.
13 В 1896 г. развалины Пайкенда посетил топограф, член Туркестанского Кружка любителей археологии Н.Ф. Ситняковский, о чем им был сделан доклад на заседании 11 декабря того же года. Им был снят первый схематический план городища. В 1903 г. городище посетил американский геолог Р. Пампелли, один из первопроходцев археологического изучения культур юга Средней Азии. Но решающая роль в изучении Пайкенда принадлежит петербургскому востоковедению. Многое сделал для первых шагов изучения городища В.В. Бартольд. Его ученик, выпускник факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета, секретарь Туркестанского кружка любителей археологии Л.А. Зимин в 1913–1914 гг. снял глазомерный план Пайкенда и провел первые раскопки.
14 В 1939–1940 гг. Пайкенд исследовался совместной Зарафшанской экспедицией Эрмитажа, Института Истории Материальной культуры, Узбекистанского комитета по охране памятников старины и искусства. Общее руководство осуществлял А.Ю. Якубовский, в работах участвовали М.М. Дьяконов, В.А. Шишкин, В.Н. Кесаев, С.К. Кабанов, Н.П. Кипарисова и др. Был снят план Пайкенда с окрестностями, изучена стратиграфия цитадели и шахристана I, начаты раскопки большой средневековой постройки в площади шахристана II. Великая Отечественная война надолго прервала исследования Пайкенда. В 1954 и 1956 гг. отряд Института истории и археологии Узбекистана (Г.В. Шишкина, С.Н. Юренев, Д.Г. Зильпер, Х. Дуке) исследовал территорию к северо-востоку от города, где располагался некрополь с наусами и оссуарными погребениями, а также провел там раскопки замка Бадасия [Городище Пайкенд…, 1988, с. 5–6].
15 Археологические исследования непосредственно на городище Пайкенд были возобновлены спустя 40 лет, в 1981 г. Бухарской археологической экспедицией. В 80х гг. она работала под общим руководством Абдулахада Рахимжановича Мухамеджанова (1931–2006), впоследствии академика АН РУз. В 90-х гг. с узбекской стороны ее возглавил Джамалиддин Камалович Мирзаахмедов. Со стороны Эрмитажа экспедицией руководил Григорий Львович Семенов4 (1950–2007), приехавший в Узбекистан с богатым опытом раскопок в Пенджикенте, знаменитом раннесредневековом городе Восточного Согда. В 1983–1985 гг. к работам подключались специалисты Государственного Музея искусств народов Востока (Москва).
4. Впоследствии он был заведующим отделом Востока Государственного Эрмитажа.
16 Первые годы экспедиции были трудными: не хватало финансирования, отсутствовала своя археологическая база, возникали трудности с водой, частыми были пыльные бури. Несмотря на это были проведены значительные полевые исследования, давшие интересные результаты. Итогом первых сезонов стала коллективная монография «Городище Пайкенд», изданная в 1988 г.
17 С самого начала важнейшим направлением исследований Бухарской экспедиции было изучение укреплений города. В силу научных интересов этой проблемой занимался Г.Л. Семенов, что нашло отражение в его статьях и монографии [Семенов, 1996(3)]. Фортификация цитадели Пайкенда пережила сложную строительную историю. Самые ранние ее стены, из открытых в 80–90-е гг. прошлого века, были отнесены к III–IV вв. н.э. В северо-западном секторе они были усилены тремя прямоугольными башнями (одна – угловая) шириной 8–8,5 м. Вход в башни осуществлялся через так называемый стрелковый коридор, шедший, как показали недавние раскопки, видимо, по всему периметру позднеантичной крепости. Под этими конструкциями отмечались более ранние слои. Материалы из шурфа на востоке цитадели5 также показывали, что обживание ее площади началось, по крайней мере, в конце IV в. до н.э. [Городище Пайкенд…, 1988, с. 148–154]. Окончательный абрис цитадель приобрела в V в., когда северо-восточный сектор укреплений был оформлен башенными выступами с бойницами. Дальнейшая история фортификации пайкендского арка была связана с ремонтом и утолщением стен по его периметру (раскопки С.Н. Макеева, Б. Абдуллаева).
5. Работы Ш.Т. Адылова. В раскопках на различных участках цитадели принимали участие также археологи И.О. Бабанов, Л.Н. Сергиенко.
18 Другим большим объектом, исследованным на севере цитадели в 80–90-х гг. XX в., являлся зороастрийский храм огня. Было установлено, что, по крайней мере с IV в. н.э., он представлял собой монументальное сооружение с двумя возвышающимися святилищами (7×5,3 и 6,9×5,5 м) с коридорами по периметру. Сырцовыми лестницами они соединялись с двором площадью более 200 кв. м. В центре святилищ стояли квадратные подиумы, на которых проводились обряды, связанные со священным огнем [Семенов, 1996(2), с. 171–178; Semenov, 1996, abb. 10–14]. Во дворе, перед святилищами, был устроен четырехколонный айван. Зондажи в помещениях и на прилегающих участках показали наличие более ранних сооружений близкого облика (рис. 3, 1).
19 По планировке (целла в обводе коридоров с трех сторон) храм Пайкенда относится к типу, получившему широкое распространение начиная с парфянского времени [Литвинский, Пичикян, 2000, с. 205; Сулейманов, 2000, с. 250]. Ряд других деталей III–V периодов (всего их шесть) также находят соответствия в святилищах огня иранского мира. Это: вертикальное членение в виде нарастающих объемов (террас), связанных лестничными маршами, причем все сочеталось так, чтобы максимально затруднить обзор помещений с алтарями из прилегающего двора; парное количество колонн в айване. Применение алебастра и жженого кирпича в интерьере, начиная с IV периода, также не характерно для древней и раннесредневековой архитектуры областей Средней Азии к северу от Амударьи. Необычно для храмов Трансоксианы и функционирование одновременно двух связанных коридором святилищ, но в иранских – встречается, как, например, в сасанидском храме царского огня Адур Гушнасп в Тахт-и Сулеймане6 [Stronach, 1985, p. 624, fig. 3, 9].
6. Совпадают даже размеры этих частей иранского и пайкендского храмов.
20 На территории храмового комплекса, кроме обычных предметов, были найдены также печати (вставки) из полудрагоценных камней, оттиски печатей (буллы), фрагмент настенной живописи, напоминающий синхронные тохаристанские образцы.
21 К западу от храмового комплекса в конце 80-х гг. XX в. исследовался участок ординарной застройки, разделенной на блоки улочкой («А») и отходящими от нее проулками, так называемый Административный квартал. В большинстве своем стандартные помещения, очагов не имели. По мнению Г.Л. Семенова, в этой части цитадели были сосредоточены склады и жилье для обслуги храма огня. Обнаруженные здесь монеты правителя Асбара и их подражания позволили датировать эти помещения концом V–VII в.7. Любопытно, что в угловой, северо-западной башне, которая еще использовалась, был найден крупный жженый кирпич, расчерченный как доска для игры, похожей на современные нарды [Семенов, 1996(1), с. 44–45].
7. Определением древних и раннесредневековых монет из Пайкенда на протяжении многих лет занимался знаменитый специалист по нумизматике Трансоксианы Евгений Владиславович Зеймаль (1932–1998).
22 Еще одно монументальное сооружение исследовалось на цитадели в ее восточной части, непосредственно за храмом огня (раскопки И.К. Малкиеля, А.В. Бехтера и др.). Эта постройка, 56×16 м, включала анфиладу из двух залов 6,5×5 м и 7,5×7,9 м и прилегающий с юга большой двор (рис. 3, 2). Айван перед залами включал два ряда колонн. Все полы выстланы жжеными плитками, причем было два уровня вымостки: нижний – нес следы сильного пожара. Вход в комплекс располагался в западной стене. К нему вел коридор, по одному краю которого проходила линия тазара (слива) из глиняных труб-кубуров, заключенных в сводчатый «короб», а возле другого – находился колодец диаметром 1 м [МБАЭ, 2003, рис. 2, 3].
23 В силу того, что планировка дворца, особенно его основной части, находит соответствия в тронных залах раннесредневековых дворцовых комплексов Средней Азии, например Пенджикента, Шахристана, Варахши [Хмельницкий, 2000, рис. 181, 184, 191], была предложена его интерпретация как дворца. Однако из-за отсутствия четко датирующих материалов и переиспользования ранних конструкций в следующие строительные периоды спорным оставался вопрос о времени его сооружения. На последнем этапе в эту площадь было вписано здание дворца Арслан-хана в начале XII в. В западной части двора были добавлен айван-навес с колоннами на восьмигранных основаниях диаметром 115–140 см и несколько помещений [МБАЭ, 2000, с. 58–59; 2002, с. 13–16, рис. 4, 5; 2005, с. 25–28, рис. 58–60].
24 Касаясь вопросов изучения пайкендской архитектуры, необходимо отметить два обстоятельства. Во-первых, это дефицит хорошего сырья для строительства, в связи с чем зачастую старые постройки, особенно гражданские, разбирались до фундаментов, а глина их конструкций шла на новые сооружения. Второе – это широкое (более частое, чем в других районах Среднеазиатского междуречья) использование жженого кирпича с V до X в. Этому способствовало наличие воды и древесины в окрестностях. Однако в дальнейшем, когда город был окончательно заброшен, жженые кирпичи из его построек стали ценным ресурсом, который «добывали» окрестные жители для продажи. Особенный размах, судя по находкам, это приобрело в XV–XVII вв. Не случайно существует выражение, что «половина Бухары построена из пайкендского кирпича». В связи с этим на всех средневековых объектах, исследованных к настоящему времени в Пайкенде, есть следы этой выборки в виде траншей, отпечатков былых кладок, разрушенных верхних частей стволов колодцев и т.д. Особенно сильно пострадала цитадель с ее монументальными сооружениями. Так, полностью была снята вымостка в южной части «дворца», а примыкающий к нему так называемый южный («стрелковый») обводной коридор крепостной стены на ряде участков был разрушен грабительским лазом до глубины 5–6 м от верха сохранности стен и заполнен надувным песком. Следуя по траншее, исследователи обнаружили и соседние помещения, где сделали в конце 90х гг. прошлого века ряд важных находок. Этими раскопками (на юге цитадели) ведал Шухрат Тешибаевич Адылов, также стоявший у истоков Бухарской экспедиции.
25 В восточном отрезке коридора, расположенном через стену со стрелковым, in situ был обнаружен фрагмент редкой для Пайкенда настенной живописи со сценой поклонения (рис. 9, 3). Неподалеку был спрятан клад из 68 серебряных бухархудатских драхм8. В западной части этого коридора, пострадавшей от пожара, было найдено девять булл, очевидно от документов. Здесь же, под полом из жженых кирпичей, был обнаружен клад воинского снаряжения, включавший железные мечи, кинжалы, наконечники копий и стрел, костяные накладки луков, части железного пластинчатого наборного панциря, остатки щита, бронзовые ременные накладки. По археологическому контексту эти находки датировались VII – самым началом VIII в., в то время как оружие было близко сарматскому первых веков до и н.э. По мнению исследователей, оно хранилось как реликвия и было спрятано в момент взятия Пайкенда арабами в 705(706) г. [Семенов, Адылов, 2006].
8. Из коридора также происходит серебряное подражание тетрадрахмам Евтидема [МБАЭ, 1999, с. 26, рис. 28].
26 На юго-западе цитадели в начале 2000-х гг. были открыты остатки мечети X в. (раскопки Б. Абдуллаева), о которой, по-видимому, и писал ал-Мукаддаси как об имеющей самый красивый михраб в Мавераннахре. От нее остались только нижние части стен и квадратные подпольные основания колонн. Наземные же конструкции, сложенные, очевидно, из жженого кирпича, разобрали после запустения города.
27 К северу от цитадели было обнаружено основание минарета (работы А.В. Бехтера). Его ядро составлял монолит кладки из сырцового кирпича диаметром 4,7 м, который окружали две кольцевые выкладки того же материала диаметром 7 и 11 м. Последняя величина делает этот минарет одним из самых больших в Средней Азии (конечно, если он был достроен).
28 Площадка к северу от цитадели исследовалась археологами Музея Востока в 1983–1985 гг. (отряд во главе с Александром Ильичом Наймарком). Строительство крепостной стены, снабженной стрелковым коридором, было отнесено к кушано-сасанидскому времени. Мощность укреплениям придавал подрубленный материковый конгломерат в их основании.
29 В северо-восточном и северо-западном углах площадки были открыты раннесредневековые домовладения. Жилые комнаты имели характерный для пайкендского домостроительства этого периода план: с суфами по периметру и центральным подиумом с очагом. Повсеместно отмечались остатки конструкций двух верхних периодов, однако сильно развеянные. В самом позднем – зафиксированы печи для производства стекла (в том числе оконного), которые могли быть связаны с возведением дворца и других построек в начале XII в.
30 Укрепления шахристанов Пайкенда изучаются с самого начала работ Бухарской экспедиции. Уникальна сохранность башен шахристана II, видимых задолго до подъезда к городу. В то же время крепостные стены шахристана I башен как будто не имели. Раскопки Г.Л. Семенова обнаружили только одну башню в юго-западном углу, которая, как показали дальнейшие работы, защищала южные ворота города [Семенов, 1996(3), с. 116–118]. Стратиграфическое исследование обнаружило у стены с внутренней стороны фрагменты керамики V – начала VI(?) в. н.э., относящиеся к наиболее раннему строительному периоду. На последних этапах жизни города крепостные стены ветшают, а их массивные кладки используются как «карьеры» для керамического производства. На раскопе, заложенном ближе к юго-восточному углу шахристана I, была расчищена спущенная в крепостную стену гончарная печь, (раскопки Ирины Аркадьевны Аржанцевой).
31 В Пайкенде было проведено также широкомасштабное изучение уличной сети. Эти исследования позволили установить, что шахристаны Пайкенда разбивались уличными магистралями с Т-образными перекрестками на кварталы определенной ширины.
32 Между цитаделью и шахристаном I более чем на 130 м была открыта улица шириной 3,5–4,5 м с центральной «проезжей» частью («корытом») и тротуарами, выложенными жжеными кирпичами. На пересечении с одной из боковых улочек (№ 4) был устроен колодец (или отстойник) из жженых кирпичей, диаметром около трех метров [МБАЭ, 2005, с. 14–16; 2007, с. 20–22, рис. 56; 2011, с. 31, рис. 117]. Были открыты также все четыре проулка, окружавшие жилой квартал у северо-западного угла шахристана I. Ширина их колебалась от 0,8 до 1,7 м; некоторые имели значительный перепад уровня покрытия на разных концах квартала [МБАЭ, 2000, с. 28–30].
33 Сам жилой квартал, размером 84×22–25 м, является наиболее исследованным на городище (рис. 6, 1). В 1981 г. в его площади был заложен стратиграфический шурф (Ш.Т. Адылов), установивший пять строительных периодов [Городище Пайкенд…, 1988, с. 38–41]. В 1989–1990 гг. были открыты первые дома (работы Эмилии Фридриховны Вульферт), а с 1998 по 2018 г. квартал исследовался каждый сезон. Работы осуществлялись под общим руководством Г.Л. Семенова (археологи Н.М. Омаров, П.Б. Лурье, А.И. Торгоев9, Н.Ж. Сапаров). По уровням IX – начала XI в. квартал вскрыт полностью10, наполовину – для периода VI–VIII вв., по которому его площадь занимали 10 домов [Сапаров, Торгоев, 2013, с. 66]. Они располагались по обе стороны толстой магистральной стены, тянущейся через весь квартал с запада почти до восточного края, где был раскопан самый большой из изученных дом I [Semenov, 2006].
9. Руководитель Бухарской экспедиции в 2007–2010 гг.

10. Постройки самого верхнего периода сильно размыты и развеяны, планы некоторых домов реконструированы. На восточной и западной оконечностях квартала дома изучены до материкового основания (толщина культурных наслоений – более 4,5 м).
34 В домовладение площадью около 370 кв. м входили 12 помещений, объединенных длинным коридором (рис. 6, 4): большой зал (площадь 60 кв. м) с четырьмя колоннами, поддерживающими перекрытия, зал меньших размеров, отдельные спальные комнаты с суфами-лежанками по периметру и очагом на специальном подиуме в центре (рис. 6, 5)11, хозяйственные помещения, в том числе кухня. Интерьер залов украшали барельефы резной раскрашенной глины с геометрическим и растительным орнаментом (пальметты, виноградная лоза), зооморфными и антропоморфными сюжетами (рис. 9, 4,5).
11. Такая планировка, например, в Пенджикенте получила название «комната бухарского гостя».
35 В дальнейшем дом делится на две части12, а они – еще на две, что, по мнению исследователей, связано с дроблением большой патронимии на малые семьи. Другие исследованные в квартале раннесредневековые домовладения в уменьшенном виде обычно повторяли планировку дома I. Отдельные, открытые на улицу помещения, видимо, как и в Пенджикенте, были сдаваемыми в аренду лавками. В X в. (второй половине IX в.?) в юго-восточном углу квартала строится небольшая квартальная мечеть [Semenov, 2006, p. 559–560, 565].
12. Вскоре после этого северное домовладение (Ia) сгорело, как и примыкающее к нему с запада (IIa). Г.Л. Семенов высказывал предположение, что пожар связан с захватом Пайкенда Кутейбой ибн Муслимом в 706 г.; сейчас же, опираясь на монетные находки, полагают, что он произошел позже, после 759 г. [Сапаров, Торгоев, 2013, с. 71].
36 О богатстве и далеких торговых связях пайкендцев свидетельствовали некоторые находки из жилого квартала: клады монет, включающие китайские («Кай-юань тун-бао») и подражающие им местные номиналы (рис. 12, 29,30), китайское зеркало, арбалетный болт, бусы из коралла. Были обнаружены также гончарный круг с каменным шарниром, терракотовые статуэтки, фрагменты сосудов с согдийскими надписями тушью, одна из которых передает известное по источниках имя «Кидара»13 (рис. 11, 6).
13. Чтением согдийских надписей из раскопок в Пайкенде занимается П.Б. Лурье, за что выражаем ему искреннюю признательность.
37 Укрепления шахристана II Пайкенда сохранились лучше всего: еще в начале прошлого века, судя по отчетам Л.А. Зимина, крепостные стены возвышались более чем на 6 м над уровнем городища. Г.Л. Семенов выделил три основных периода развития фортификации этой части города. На первом – возводятся стены с башнями, в основании которых лежал подрубленный материковый конгломерат пайкендского плато, что делало укрепления города непробиваемыми. Башни прямоугольные (рис. 5, 3,4), высотой около 11 м, располагались на расстоянии 56–70 м друг от друга, были снабжены тремя рядами щелевидных бойниц, расположенных веерообразно и в шахматном порядке (средний ряд – ложные). Они простреливали пространство по фасу и вдоль куртин. Внутрибашенные помещения, в основном 4×5 м, были двухэтажными, с плоскими балочными перекрытиями. В трех башнях были обнаружены потайные калитки для вылазок. Ремонтные кладки из пахсы и сырца постепенно закрыли все бойницы, и оборона велась из-за парапета валганга. Окончательно укрепления шахристана II теряют свои функции к IX в. [Семенов, 1996(3), с. 119–135].
38 Как и в других частях городища, внутри шахристана II сначала были проведены стратиграфические исследования (Ш.Т. Адылов, 1981 г., И.К. Малкиель, 1999 г.). Шурф, заложенный на холме в северо-западном секторе, в 70 м к юго-западу от башни № 2, обнаружил улицу, которая функционировала с начала обживания шахристана, VI–VII вв.(?), и до его запустения в первой трети XI в. Ширина магистрали колебалась от 1,75 до 2,25 м [Городище Пайкенд…, 1988, с. 41–44; МБАЭ, 2000, с. 52–55, рис. 124–126].
39 Важнейшим последствием включения Согда в общеисламскую цивилизацию было распространение знаний на основе общей письменности и языка науки, каковым был арабский. В прикладной сфере это нашло отражение, в частности, в области медицины, уникальное свидетельство чему было выявлено раскопками в Пайкенде. На границе I и II шахристанов, на старом раскопе В.И. Кесаева, была открыта аптека, в которой в конце VIII в. работал врач-табиб. Она самая ранняя из археологически зафиксированных в Трансоксиане. В многокомнатном здании, в двух помещениях были найдены следы производства, в том числе специфический набор керамической и стеклянной посуды. Последняя представлена специальными баночками с длинным носиком, – алембиками, использовавшимися как в процессах перегонки и дистилляции, так и при отборе «плохой» крови у пациентов. На одном из найденных здесь остраков – черепке с надписью тушью, на арабском языке были перечислены имена, а на другом – нанесена точная дата: 30 июня 790 года (рис. 11, 12). Исследователи полагали, что это первый известный в Мавераннахре «талон» к врачу [Мухамеджанов, Семенов, 1984].
40 В IX–X вв. Пайкенд продолжал выполнять функции важного перевалочного пункта на пути в Хорасан, а также большого торгово-ремесленного центра. В средневековых городах эта деятельность обычно концентрировалась возле главных городских ворот, что и подтвердили раскопки в Пайкенде. Сам вход был устроен в виде Г-образного лабиринта между угловыми башнями шахристанов I и II. Исследования, проведенные по верхним трем уровням (раскопки И.К. Малкиеля), показали, что ширина ворот составляла 2,7 м и они были двойными (рис. 7, 1). Сама же улица (А), вероятно, была перекрытой у входа [МБАЭ, 2004, с. 30–32, 52, рис. 46, 106].
41 От ворот, в глубь города, вдоль западной стены шахристана I, вела единственная улица («А») шириной 4–6 м. Она направлялась в сторону здания аптеки, а далее, видимо, к северным городским воротам. В 37 м от южного входа, с запада к ней подходил проулок «2» шириной 2,5–3 м, который через 22,3 м также на Т-образном перекрестке упирался в улицу «В» шириной 3,6 м (раскопки С.Н. Макеева) (рис. 7, 2). Она, в свою очередь, через 35 м соединялась с улицей «1» (шириной 2,6–3,4 м) которая, начавшись примерно напротив привратной башни № 10 (но, что любопытно, не имея прямого доступа к входу в город), тянется более чем на 100 м к западу параллельно южной крепостной стене шахристана II [МБАЭ, 2000, с. 58–59; 2004, с. 30–32, 52, рис. 46; 2005, с. 25–28, рис. 58–60].
42 Улица «А», бывшая, судя по ширине, одной из главных городских магистралей (рис. 7, 1), исследовалась в южной части стратиграфическими раскопками до материка (глубина 4 м). Было 25 главных уличных слоев, дробность которых на порядок возрастала в верхней части шурфа. Это ремонты уличного полотна: подсыпки фрагментами керамики или материковым твердым грунтом, обмазки глиной. В свою очередь, нижние наслоения (примерно до конца VIII в.) представляли мощные (до 50 см) гумусные отложения: видимо, свидетельство большой роли скотоводства в хозяйстве пайкендцев в раннем Средневековье [МБАЭ, 2018, с. 51, 53, рис. 46; 2005, с. 131–133].
43 Под уличным полотном и восточным тротуаром была обнаружена линия ливневой канализация первой половины X в. – тазар, в виде лотков, перекрытых сводом, выложенным наклонными отрезками (работы А.И. Торгоева). Он отводил воду за городские ворота; георадарные исследования показали, что вдоль желоба была уложена и труба водопровода [МБАЭ, 2009, с. 12, рис. 28–36; 2011, с. 31–33, рис. 122–129].
44 На улицу «А» с востока выходили торгово-ремесленные постройки (рис. 7, 1), пристроенные к западному фасу крепостной стены шахристана I не ранее IX в. (раскопки А.И. Торгоева). Широкий тротуар, шедший с этой стороны магистрали, таким образом выполнял также функцию суфы, на которой выставлялись товары или можно было обождать посетителю. Помещения, выходящие на улицу, представляли собой айваны.
45 Судя по печкам-тандырам, более всего на этом базарчике у южных городских ворот было лавок хлебопеков, выполнявших функцию и небольших столовых. Также открыто две мастерские по ремонту котлов из стеатита («мыльного камня») и участок, принадлежавший мастеру-косторезу. Три заведения были связаны с деятельностью табибов-врачевателей; в них найдены алембики и стеклянный сосуд для розовой воды [Торгоев, 2008]. Одна лавка являлась кузницей (обнаружен горн) до третьей четверти X в., когда она сгорела. Дату пожара удалось установить благодаря монетам, спрятанным, а затем упавшим вместе с балочными перекрытиями.
46 После пожара на месте лавки была размещена система водоснабжения квартала. Она включала глубокий колодец, вода из которого поднималась водоподъемным колесом, вероятно, на живой тяге в бассейн-отстойник, а из него уже шла в разные стороны по водопроводным линиям из глиняных труб-кубуров. Конструкция действовала до второй трети XI в., времени, когда эта часть города была окончательно заброшена [МБАЭ, 2005, с. 28–33, рис. 60; 2006, с. 21–34, рис. 43; 2007, с. 23–31, 43, рис. 60–70; 2008, с. 13–15, рис. 28; 2009, с. 13–16, рис. 44].
47 К периоду X – начала XI в. относились также лавки с тандырами и мастерская, связанная с металлургическим (ювелирным?) производством, расположенные на улице у уже заброшенной аптеки [МБАЭ, 2005, с. 48].
48 Первым жилым комплексом, открытым Бухарской экспедицией на шахристане II, был дом IX–X вв. у башни № 2, по северной крепостной стене (раскопки 1982–1983 гг.). Он средних размеров, 75 кв. м, и включал пять комнат, из которых только одна являлась жилой, другие – хозяйственными, связанными с обработкой зерна и выпечкой хлеба. После арабского завоевания повсеместно в жилых домах появляются также особые участки, связанные с гигиеническими целями, используется и новая система отапливания жилищ [Городище Пайкенд…, 1988, с. 70–74].
49 Исследования жилой застройки шахристана II большими площадями проводились под руководством Игоря Карловича Малкиеля в 90-х – начале 2000-х гг. На раскопе, заложенном в 70 м к западу от первого стратиграфического шурфа, были раскопаны два дома полностью и еще два – частично. Их связывала внутриквартальная улица шириной 2,1 м и подходящие к ней проулки. Очень важной находкой является китайская монета «Кай-юань тун-бао» из второго снизу строительного горизонта, что позволяет датировать первую застройку внутреннего пространства шахристана II не ранее конца VI в. [МБАЭ, 2000, с. 55].
50 Наиболее масштабным было изучение жилого квартала между южной крепостной стеной и улицей «1» шахристана. На длину 130 м (между башнями № 8 и 10) пришлось 14 домов X – первой трети XI в. (рис. 2, 1). Те, что находились дальше от южного входа, были близкой планировки и в основном одинаковых размеров – 17–18×5 м. Это говорит об общих принципах разбивки квартала перед застройкой.
51 Стандартной была планировка домов: помещения (от трех до восьми) соединялись общим коридором, ведшим к выходу. Жилые комнаты (с суфами) были максимально удалены от последнего, а в богатых домах рядом иногда сооружали небольшую комнату, вероятно, для совершения молитв. Кухни и хозяйственные помещения находились или в центральной части жилища или же ближе к выходу. При входе с улицы по соседству с коридором устраивали прихожую.
52 В двух случаях удалось определить характер занятий жителей домов. К одному из них (№ 8) имел отношение мастер-керамист. В удаленной жилой комнате, в деревянном сундуке он хранил разнообразные калыбы – формы для оттисков затейливых орнаментов на керамике, штампы и заготовки из сырой глины. Рядом стояли два сосуда, заполненные глиной и толчеными мелкими камешками. Изделия продавались в придомовой лавке, имеющей отдельный выход и маленькую кладовую.
53 Соседнее жилище принадлежало человеку, связанному с обработкой металла. В его доме (№ 7) были найдены железные инструменты: пила по металлу, зубило, чеканы в виде заостренных штырей. Также обнаружены готовые изделия: фурнитура двери, вилки, ручка от сосуда, заколка, диадема и т.д. [МБАЭ, 2001, с. 68–79, 84–86].
54 Примером большого жилого дома являлось здание (№ 3), судя по площади, 17×10 м, занимавшее два участка под застройку. В него входили 14 помещений, которые группировались в два блока с отдельными выходами на улицу. Одна из комнат являлась молельней, о чем свидетельствовала михрабная ниша, украшенная ганчевой панелью с резным растительно-геометрическим орнаментом. Рядом с домом находился крытый общественный колодец. Он был устроен на последнем этапе жизни города – в конце X – начале XI в., когда недостаток воды в Пайкенде чувствовался уже очень остро14. Горожане постоянно углубляли колодец, очевидно, в связи с падением уровня грунтовых вод. Из 17 м – 14 м пришлось на каменистый материк [МБАЭ, 2000, с. 60–74, рис. 135, 175].
14. На это же указывает отсутствие ванных комнат в жилых домах данного периода, хотя до середины Х в. они не были редкостью.
55 Еще большим, 26,5×17 м, был дом (№ 9), располагавшийся напротив башни № 9 и включавший 17 помещений и четыре входа. Они образовывали несколько блоков: жилых, гостевых, кухонных, складских, – связанных с двумя дворами площадью 60 кв. м (центральный) и 75 кв. м (угловой). Их полы были выложены жжеными кирпичами, а стены большего двора – оформлены резными и расписными ганчевыми панелями. В орнаментальную композицию растительно-геометрического орнамента была помещена надпись почерком «цветущий куфи»: «Царство (принадлежит) Аллаху, величие (принадлежит) Аллаху» (рис. 9, 6) [МБАЭ, 2002, с. 51–72, рис. 57, 98–103; 2003, с. 73–75, рис. 116–118]. Полагают, что в здании могло располагаться городское или квартальное управление, а большой угловой двор являлся мечетью, михраб которой и был украшен ганчем. О неординарности здания свидетельствуют и находки, например бронзовая пиксида с крышкой и латунный двухрожковый светильник, забытые в комнатах [МБАЭ, 2002, с. 76, рис. 115].
56 Видимо, вся часть квартала от дома № 9 до восточного угла была передана под общественные нужды. Так, следующий дом № 10, общей площадью почти 450 кв. м, включал в себя и несколько трехкомнатных секций, характерных для специализированных зданий караван-сараев («рабатов») к востоку от города. Необычно широк и въезд в дом со стороны улицы – более 3,5 м, а в удаленном длинном помещении у крепостной стены были устроены специальные суфы высотой 75 см, видимо, для выгрузки поклажи с вьючных животных. Таким образом, вполне возможно, что дом № 9 являлся небольшой гостиницей, в том числе для купцов, которые могли позволить себе остановиться внутри города, недалеко от его ворот [МБАЭ, 2002, с. 52–61, 87, рис. 58, 59].
57 Такие же функции выполнял и расположенный восточнее дом (№ 11) общей площадью 262,5 кв. м. Центральное место занимал двор, вокруг которого располагались жилые и хозяйственные (кухонный блок) помещения. К крепостной стене, как и в доме № 10, примыкал узкий кулуар с суфами посередине для хранения товаров [МБАЭ, 2004, с. 52–61, 87, рис. 47, 59].
58 Раскопки квартала в шахристане II дали богатый археологический материал, позволяющий судить о различных сторонах жизни горожан в саманидский и раннекараханидский периоды. Разнообразна неполивная керамика, часто украшенная штампованным орнаментом. «Фирменной» для Пайкенда была посуда, покрытая плотной темно-зеленой поливой; реже встречаются сосуды под свинцовой прозрачной глазурью – многоцветные («яичница с луком») с прочерченным орнаментом и белофонные с эпиграфической орнаментацией цветущего или строгого куфи15.
15. Замечательный образец такой надписи был нанесен на небольшой горшочек с шахристана I: «Ешь и пей на здоровье!».
59 Раскопки Пайкенда свидетельствуют о грамотности его жителей: с обоих шахристанов подняты черепки сосудов с арабографическими надписями, сделанными тушью, есть фрагменты каламданов (пеналов для перьев) и чернильниц.
60 Развитие медицины, гигиены и бытовой культуры требовали наращивания производства стекла, из которого делали столовую и парфюмерно-аптекарскую посуду, а также предметы специального назначения: кружки, кувшины и графины, банки и чашечки, оконное стекло, чернильницы, туваки и сумаки, а также флаконы, колбы, алембики.
61 Медь и латунь шли на изготовление котлов, кувшинов, светильников, коробочек-пиксид, сосудов для приготовления косметики – усьмаджушаков, чашечек для весов, вилочек, ложечек, ключей, а также наперстков, колокольчиков, пряжек, накладок на пояс. Из железа делали оружие и орудия труда: бытовые ножи, кресала, серпы, теши, подковы, детали дверей, засовы, замки, ключи, гвозди и многое другое.
62 Изделия ювелиров Пайкенда представлены находками бус самых разнообразных форм, в том числе из «черного янтаря» – гагата (гишера), а также любимого в Средневековье сердолика, халцедона, агата, коралла, кости, стекла разных цветов, кашина. Бронзовые и серебряные перстни также нередко были со вставками из полудрагоценных камней.
63 Высокий уровень развития в Пайкенде торговли, как местной, так и международной, особенно средневековой, подтверждается многочисленными находками монет, в том числе кладов: представлены фельсы и дирхемы всех династий, управлявших Мавераннахром, начиная со времени его вхождения в Арабский халифат16 (рис. 12, 40–49).
16. Монетные находки из Пайкенда исламского периода определял известный специалист по средневековой нумизматике Средней Азии Борис Дмитриевич Кочнев (1940–2002), а после его безвременной кончины его ученик – А.Х. Атаходжаев из Института археологии Узбекистана. Ему мы выражаем искреннюю благодарность.
64 Местом средоточия ремесленного производства и торговли в средневековый период в городах Мавераннахра, как и всего Востока, являлись также пригороды. У нескольких авторов того времени в округе Пайкенда упоминается до тысячи крепостиц-рабатов для газиев. Однако ни топосъемка 30-х гг., ни аэрофотосъемка 80-х гг. прошлого века столь большого количества объектов в окрестностях города не фиксировали, но показывали несколько монументальных сооружений. Более всего их было к востоку от городища, через русло одного из протоков Зеравшана, в начале древней дороги из Пайкенда в Бухару. В 1981–1987 гг. был полностью изучен рабат № 1 (77×77 м), обживавшийся с конца VIII в. по третью четверть X в. (раскопки отряда во главе с Д.К. Мирзаахмедовым).
65 Планировка здания была хорошо продумана: помещения располагались вокруг квадратного двора, по периметру внешних стен. Четко выделяются жилые трехкомнатные секции, чередующиеся с однокомнатными, выполнявшими функции складов, иногда кухонь. В центре двора находились большие по площади возвышения, очевидно, для разгрузки вьюков с товарами; два входа в здание располагались на одной оси. Таким образом, все указывало на караван-сарай, причем, судя по нумизматическим находкам, самый ранний из изученных археологически в Мавераннахре (Городище Пайкенд…, с. 116, 117, 145–147). В свою очередь, судя по планировке и характеру интерьеров помещений, в юго-западном углу здания находилась зороастрийская капелла, а у южных ворот – располагалась мечеть (Хмельницкий, 1996, с. 180–182).
66 С 2004 г. Бухарской экспедицией ведутся раскопки так называемого Южного пригорода – комплекса сооружений, 125×20 м, располагавшегося в 70 м к югу от городских ворот (раскопки Н.Д. Собирова, А.И. Торгоева, А.В. Кулиша). Между ним и городской стеной лежала большая, очевидно торговая, площадь (рис. 7, 3). Первоначально здание выполняло функции караван-сарая, где могли размещаться также жители окрестностей, приезжавшие на еженедельный базар. Наряду с традиционными трехкомнатными и однокомнатными жилыми секциями постройка включала складские помещений, стойла, баню, мечеть. На последнем этапе жизни города, когда в его пригородах сосредоточивается вытесненное нехваткой воды население, помещения караван-сарая перестраиваются под постоянное небогатое жилье. На краю квартала возникают керамические печи. Находки в одной из них свидетельствуют, что древние верования продолжали жить в народной традиции согдийцев и в исламскую эпоху. Было обнаружено большое количество фигурок зебувидных быков, связанных с идеей плодородия, с празднованием Навруза – местного Нового года [МБАЭ, 2009, с. 24, рис. 58].
67 В целом к началу 2000-х гг. по верхним строительным горизонтам (IX–XI вв.) было раскопано примерно 12% площади Пайкенда внутри стен. Таким образом, за достаточно короткий отрезок времени Пайкенд наряду с Пенджикентом, Самаркандом и Термезом стал одним из наиболее хорошо изученных средневековых среднеазиатских городов. Это стало возможным благодаря работе сплоченной команды, в которую входили и входят не только археологи, но и архитекторы (Л.Ю. Кулакова, Е.П. Буклаева, И.В. Кузнецов, И.О. Гуров, С.Д. Мирзаахмедов, А.В. Кулиш и др.), художники (И.И. Суйканен, А.Е. Маневский, С.А. Малкиель), реставраторы (В.А. Фоминых, А.Ю. Степанов, Е.П. Степанова, О.Л. Семенова, Р.А. Казимирова, О.Н. Викторова, Д.О. Холов).
68

НОВЫЕ ОТКРЫТИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ
69 Тем не менее оставался ряд нерешенных вопросов, касающихся прежде всего древней истории городища. В 2011 г. была начата программа исследований ранних этапов становления Пайкенда как города. Основные усилия были сосредоточены на раскопках нижних слоев цитадели, площадки перед ней и шахристана I.
70 В силу значительной толщины культурных наслоений в арке-кухендизе Пайкенда работы17 осуществляются прежде всего на участках, на которых строительные горизонты уже были вскрыты на значительную глубину. Благодаря масштабности предшествующих раскопок таких секторов было несколько.
17. Раскопки ведутся под общим руководством А.В. Омельченко, соруководителя Бухарской экспедиции с 2011 г.
71 Самые ранние материалы, связанные с первым этапом постоянного обживания площади городища, были получены на севере цитадели, на участках, прилегающих снаружи и внутри к крепостной стене (раскопки А.В. Омельченко, Э.Н. Собирова, В.В. Мокробородова, Р.М. Тойирова). До материка был доведен раскоп в северо-западном углу арка, в так называемом стрелковом коридоре (глубина 14,4 м от репера). Здесь, в нижних слоях, выявлен период обживания до строительства защитных сооружений. В «переходном» керамическом комплексе из этих слоев (Пайкенд-1, последняя четверть IV – самое начало III в. до н.э.) еще выражена позднеахеменидская «цилиндроконическая» традиция. Однако в столовых формах заметны и новые воздействия, связанные с включением Средней Азии в эллинистический мир [Омельченко, Мокробородов, в печати].
72 Первые монументальные постройки в Пайкенде закономерно связаны с зороастрийским святилищем на северо-востоке древней цитадели18. Возникновение городских пунктов рядом с храмами в Согде демонстрируют, например, Еркурган [Сулейманов, 2000, с. 88–101] и Узункыр (Сангиртепа) в долине р. Кашкадарьи, а также Коктепе [Rapin, Isamiddinov, 2013, p. 124–131] в долине среднего Зеравшана. Очевидно, не случайно легендарные источники указывают на древность зороастрийской традиции в Пайкенде, распространению которой способствовала близость области к Ирану.
18. Она занимала меньшую площадь: очевидно, вся восточная сторона, под так называемым дворцом, а также юго-западный сектор были пристроены к первоначальному ядру цитадели.
73 Раскопки во дворе храма огня к югу от святилищ19 открыли древние платформы, уровни которых постепенно повышались. Под стрелковым коридором, у северного края храма, была открыта серия ям, наиболее ранние из которых были выбиты в материке. Они не хозяйственного назначения и, предположительно, имели отношение к зороастрийскому ритуалу очищения barašnūm-e nō šva / barašnūm ī nō šab.
19. Это так называемый внешний двор, за пределами айвана, примыкавшего к святилищам. Здесь, за краем платформ(ы), на которой стояло ядро храма, начиналось резкое (до 4-х м) понижение, впоследствии доверху заполнено зольно-пепельными отложениями, очевидно из алтарей огня. Было также много кусков алебастровой обмазки, костей животных, керамики; в нижних слоях многочисленны фрагменты краснолощеных бокалов. Из них происходит монета-подражание чекану Антиоха (с протомой коня) первых вв. н.э. Раскопки на участке вели А.В. Бехтер, Н.Д. Собиров, Т.Г. Емельяненко, А.В. Омельченко.
74 У северо-восточного угла храма под массивом крепостной стены III–IV вв. н.э. были изучены остатки самых ранних укреплений цитадели: платформа-основание из плоско-выпуклого прямоугольного сырца, башня шириной 4,5 м и отрезок стены с щелевидной бойницей (последние из крупного квадратного сырца и пахсы). Исследования 2019 г. к западу от башни (работы Э.Н. Собирова) обнаружили остатки каркасно-столбовых сооружений, а также участок железоделательного производства: горн с фрагментами футеровки, специальный столик для ковки металла и хум для воды20. Относящиеся к этому времени остатки крепостных стен (два строительных периода) обнаружены и в северо-западном углу цитадели (раскопки В.В. Мокробородова). Керамические комплексы с участка храма огня дополняют ранние и охватывают период от начала III до первой половины II в. до н.э. (Пайкенд-2А, B, C). Местная материальная культура имела в этот период характерный общесреднеазиатский эллинистический облик [Omel’chenko, 2019, fig. 10, 11].
20. По заключению ведущего специалиста по черной металлургии Средней Азии – Ольги Андреасовны Папахристу, это кузнечный горн, рассчитанный на изготовление режуще-колющего оружия.
75 Древности следующего, «кангюйского», хронологического горизонта (2 пол. II в. до н.э. – II в. н.э.) выявлены в основном также здесь, внутри и снаружи от северной крепостной стены. Были они и в шурфе на дне рва за западной крепостной стеной, ставшего впоследствии улицей между цитаделью и шахристаном I [МБАЭ, 2016, c. 39, рис. 92]. Очевидны изменения, которые затрагивают керамический комплекс (появляются, в частности, бокалы), терракоту (фигурки всадников), многочисленно оружие. Налицо те новшества, которые отмечены и в Бактрии после ее завоевания номадами и образования владений под управлением кочевнических династий.
76 Номенклатура и количество изделий, связанных с воинским делом, значительно расширились после возобновления раскопок в южном обводном коридоре цитадели и прилегающем участке «дворца» (раскопки А.В. Омельченко, И.Н. Собирова). Сначала предметы были найдены на уровне, соответствующем первому «кладу», происходящему из «помещения с живописью», т.е. в раннесредневековом контексте21 [МБАЭ, 2013, рис. 61, 62; 2016, рис. 47; 2018, рис. 26–30]. Однако большая часть происходила из ям-ботросов нижнего горизонта, самого раннего на участке. Их дополняли находки из большой комнаты (хранилища?) через стену, в южном секторе «дворца», где некоторые из них затерялись в ящике-фависсе, а другие остались лежать на полах, упавшие, очевидно, при выемке и переноске предметов в охапках (рис. 8). Это: фрагменты мечей, кинжалы с волютообразными и брусковидными навершиями, ножи, наконечники трехлопастных черешковых стрел и копья, колчанный крюк, пластины от комбинированного панциря, умбон щита, костяные накладки на луки и на гориты (последние – с циркульным орнаментом). Многочисленны детали амуниции: заклепки, гвоздики, бляшки, накладки, пуговицы, пряжки, распределители и ложечковидные наконечники ремней, вставки и т.д. из кости, раковин (каури), серебра, меди, железа, бирюзы. Некоторые артефакты были украшены аппликациями из золотой фольги. Очень интересны медный фалар с орнаментом из листьев аканта, золотая бляшка (маленький фалар?) с изображением свернувшегося грифона и фрагмент поясной пряжки из рога носорога, украшенной золотыми гвоздиками22. На конусовидном бронзовом навершии меча или кинжала было процарапано изображение, видимо царя Гиркода23 – основателя одного из владений в постэллинистической Согдиане, как полагают, занимавшего и часть Бухарского оазиса (рис. 10). Часть вещей из ботросов могла относиться к богатому «комплекту» снаряжения тяжеловооруженного всадника типа тех, что показаны на знаменитых орлатских поясных пластинах24. По одной из версий, на них изображены воины-кангюйцы [Пугаченкова, 1989, c. 144, 153–154].
21. Массовыми были находки железных ножей и панцирных пластин, два медных гвоздика и серьга(?) имели вставки из бирюзы, костяную прямоугольную поясную пластину покрывал прямолинейный и циркульный орнамент.

22. Фрагментированная пряжка такого же типа была найдена Г.Л. Семеновым в ходе раскопок башни № 2 по северному фасу цитадели.

23. Похоже на портрет на его монетах.

24. Из захоронения в одноименной группе курганов в Самаркандском Согде.
77 Близкое сходство выявленный в Пайкенде обряд сокрытия пришедших в негодность храмовых подношений25 находит в святилище Окса в Бактрии [Литвинский, 2001]. Сами предметы имеют прямые аналогии в археологических памятниках, связанных с миром прежде всего сарматов и саков, а также тохаров (восточных сарматов) и хунну, на обширных территориях от Ханьского Китая26, Афганистана27, Средней Азии28 до Алтая, Южного Урала и Северного Причерноморья [Омельченко, в печати].
25. В полах и зольниках у платформы храма огня также найдено более 20 целых кинжалов и ножей [Омельченко, 2013, с. 108].

26. Бронзовое ромбовидное перекрестие и конусовидные навершия, как у китайских мечей.

27. Тилля-тепе.

28. Кочевнические комплексы из курганов на северо-востоке Бухарского и Самаркандского оазисов, могильники Бешкентской долины в Бактрии, а также памятники Средней Сырдарьи и Хорезма I в. до – I–II вв. н.э.
78 В большинстве случаев вместе с оружием были найдены полуфабрикаты и остатки железоделательного производства.
79 Следующий этап больших изменений в строительной истории и материальной культуре Пайкенда имел место в конце III – начале IV в. Новые исследования во дворе храма огня (раскопки С. Хужамова, Г.П. Иванова, А.В. Омельченко) обнаружили, что в примыкающем к внешней стене святилищ29 секторе он представлял собой открытый к югу портик-айван с перекрытиями на двух рядах деревянных шестигранных колонн. С каждой стороны, вдоль боковых стен к целлам поднимались лестницы, а в середине размещался сырцовый стол 3,17×2,85 м, высотой 27–41 см, обмазанный ганчем (алебастром) (рис. 3, 1,2). Его окружали суфы, обложенные жжеными кирпичами, некоторые из которых несли знаки-тамги. Это сочетание, как и находки следов трапез30, вызывают ассоциации с переданной в «Хронологии» Бируни историей о бухарских магах, собиравшихся в Пайкенде на осенний праздник Нак-х-Агам.
29. Возможно, одно помещение было чортаком (основное святилище), второе атешгахом (где постоянно поддерживался огонь), и они могли меняться функциями, с чем и связаны периодическое возведение перегородок, а затем их разрушение в обводных коридорах.

30. За время работ во дворах храма, прежде всего среди слоев пепла из алтарей, было найдено более 20 целых железных ножей и несколько кинжалов, вместе с фрагментами в основном трех типов керамики: чаш (бокалов), котлов, жаровен, реже кувшинов. Все это сопровождалось значительным количеством костей диких (кабан) и домашних животных. В одном же из коридоров святилищ был обнаружен большой комплект (199 штук) сложенных вместе целых чашечек, а в 2018 г. во внешнем дворе недалеко от стола, у лестницы, был поднят двухсотый образец.
80 К востоку от двора была открыта комната с очагом (исследования С. Хужамова, А.В. Кулиша в 2019 г.), возможно связанная с обслугой храма. Здесь были найдены отдельные предметы вооружения из железа, вотивный бронзовый наконечник стрелы, смятая медная чаша, золотая фольга и уникальный медный факел (общая длина 41 см) с остатками деревянной ручки31.
31. Такой же показан в руках у зороастрийского божества Сраоши на монетах согдийского царя Гиркода. Выражаю благодарность А.И. Наймарку за консультацию.
81 Юго-западный сектор цитадели также был пристроен в конце III – начале I вв. Раскопки, ведущиеся с 2005 г. (Б. Абдуллаев, А.И. Торгоев, А.Н. Горин, Д.О. Холов, А.В. Омельченко), открыли казарму гарнизона крепости (рис. 4) – комплекс коридоро-гребенчатого типа, построенный за короткий период времени32. Каждое третье помещение в цепочке комнат, пристроенных изнутри к крепостной стене, являлось складским. Оборона же участка была как минимум трехъярусной: через бойницы помещений, из-за парапета (валганга) над ними и из-за выше расположенного парапета над коридором33.
32. Такую же планировку придали на участке южного обводного коридора, перегородив его стенами на отсеки с выходом в соседний общий коридор.

33. Реконструируется по отверстиям от балок перекрытий в стенах коридора и остаткам рухнувших потолков со стоящими на втором этаже хумами.
82 Набор находок, происходящих из казармы, резко отличается от предшествующего34. В нем налицо элементы так называемого кушано-сасанидского комплекса [Омельченко, 2013, с. 116–117], получившего распространение в бывших землях Кушанского государства после захвата их Сасанидами [Завьялов, 2008, с. 194]. В то же время, очевидно, и влияние присырдарьинских племен, с движением которых в оазисы Согда связано распространение кызылкырской и каунчинской культур в долину Зеравшана. Кардинальные изменения произошли в монетном чекане: судя по находкам в Варахше и Пайкенде (рис. 12, 4–12), в Бухарском владении в обороте главенствуют медные подражания великокушанским монетам и выпуски сасанидских наместников (правителей) [Наймарк, 1995, с. 36–37, 46]. Показательны также находки костяных булавок с фигурными навершиями, пряслиц из мраморовидного известняка, фрагментов стеклянных сосудов. В слоях запустения обнаружены две буллы и тетрадрахма – позднее подражание чекану греко-бактрийского царя Евтидема (рис. 12, 3).
34. В керамическом наборе появляются, например, столовые вазы-тагора с витыми ручками, в других районах Согдианы не встречающиеся.
83 Комплекс казармы начинался от главных ворот в цитадель, расположенных примерно посередине ее южного фаса. В 2018–2019 гг. было установлено, что вход в крепость представлял собой лабиринт, защищенный стенами с щелевидными бойницами (раскопки Н.Д. Собирова). От него вглубь вел так называемый коридор с высокими суфами, удобными (высота 0,9 м) для разгрузки поклажи с вьючных животных35. Здесь был найден второй относительно большой фрагмент (40×45 см) пайкендской настенной живописи с изображениями трех стоящих или идущих плечом к плечу персонажей (рис. 9, 1): у одного в руке предмет типа факела или курильницы, у второго – рука направлена ладонью вперед, третий – держит жезл (булаву?) [Omel’chenko, 2016, fig. 19, pl. 5]. По центральной оси коридора (открыт на длину 15 м), под полом проходила кубурная линия – пожалуй, древнейший образец дренажной системы с использованием труб в Согде [МБАЭ, 2018, рис. 26–30].
35. Коридор был открыт по верхнему полу в 2002 г. (А.В. Бехтер); раскопки возобновлены в 2015 г. (А.В. Омельченко).
84 Еще один вход в цитадель типа калитки (ширина 1,4 м) был неожиданно обнаружен в северо-западном углу цитадели, между башнями № 1 и 2 (раскопки Р.М. Тойирова). Ворота были двойными, и их сооружение36 было, очевидно, необходимо для функционирования Административного квартала, связанного с храмом огня.
36. Пандус, ведший в ворота, был устроен на толстой кладке сырцовых кирпичей, спущенной в мягкие культурные отложения предшествующего периода.
85 После не очень долгого использования казармы (три пола), она была оставлена, почти на всех участках фиксируются следы запустения (натеки, отложения песка, падение кладок). По нашему мнению, все эти изменения можно объяснить политическими причинами. Усиление крепости в конце III – начале IV в. было связано с захватом Бухарского оазиса войсками Сасанидов (при Шапуре I, «до границ Чача») и созданием в Пайкенде опорного пункта на дороге в центральные районы оазиса, а последовавший упадок можно объяснить движением в Трансоксиану хионитов, потеснивших иранских царей на юг в 40-х гг. IV в. [Omel’chenko, 2016, p. 85, 86].
86 Видимо, в конце IV в. на цитадели проводится масштабная реконструкция. Помещения казармы были засыпаны, перекрыты сверху сырцовой кладкой и превращены в стилобат. Крепостной стеной стала надстроенная внешняя стена обводного коридора. Бойницы устраиваются теперь только на узловых участках, в частности у южного входа в крепость, сохранившего свое место. Северо-западная калитка закладывается, новый вход в Административный квартал шириной 2 м (такой же, как на юге) был устроен в западной крепостной стене, а для его защиты возводятся две башни 7×5 м с щелевидными бойницами в два яруса (раскопки Д.О. Холова).
87 По горизонту конца IV – V в. был также раскопан участок Административного квартала в северо-западном углу цитадели (работы А.Н. Горина, А.В. Омельченко, Г.П. Иванова). Девять помещений были связаны между собой, вероятно, крытыми улочками «А» и «В». Как и в последующий раннесредневековый период, в них, видимо, обитали служки храма огня, а также хранились запасы. Самыми интересными находками являются медная монета Шапура I (первая в Трансоксиане из археологического контекста) (рис. 12, 9), монета хорезмийского чекана (рис. 12, 13), крупная граненая бусина из горного хрусталя, полуфабрикат для производства стеклянных изделий, терракотовая нередуцированная статуэтка «Бухарской богини» (рис. 10, 2).
88 После 25-летнего перерыва были возобновлены раскопки на площадке к северу от цитадели Пайкенда (рис. 3, 4). Значительные по объему исследования ведутся в ее юго-восточном углу (раскоп № 2, исследования Э.Н. Собирова). Был найден проем ворот в восточной крепостной стене, от которого улица вела в глубь площадки. Однако основной являлась «военная» магистраль «Главная» первоначальной шириной около 10 м (вместе с тротуарами), проходящая у крепостной стены цитадели.
89 В северо-западном углу площадки до материка были доведены раскопы 80-х гг. Предполагаемую западную крепостную стену обнаружить не удалось, но подтвердилось время начального этапа обживания участка – конец IV – V в. Таким образом, площадка, собственно, является самым ранним шахристаном Пайкенда, возникшим, когда разросшийся Административный квартал «перешагнул» северную крепостную стену цитадели. Под северной оборонительной стеной площадки была сделана уникальная находка – плечиковые весы типа позднеримских, а с раскопа 2 происходит терракотовая статуэтка зороастрийского божества Веретрагны (рис. 10, 1).
90 Большая часть сооружений, обнаруженных новыми работами на площадке, относится к раннесредневековой эпохе. В основном это жилая застройка, разделенная на кварталы; есть и большие по площади залы с центральными столбами для поддержки перекрытий. О неординарности сооружений свидетельствует состав монет: наряду с многочисленной медью найдены три сасанидские драхмы – Варахрана V и Джамаспа. В одной из комнат была обнаружена хумча с согдийской надписью «Вагиванде».
91 У западных ворот цитадели были найдены монеты самаркандских правителей-ихшидов, очень редкие в Пайкенде, а неподалеку – необычная бронзовая фигурка обнаженного мужского персонажа, возможно, с третьим глазом на животе.
92 В силу сложной строительной истории вопрос времени сооружения «дворца» в восточной части цитадели был дискуссионным. Новые раскопки на его территории и на соседних участках, видимо, свидетельствуют в пользу второй половины VIII в.37 Но теперь встал вопрос о его функциональном назначении: работы сезона 2019 г. показали, что вокруг «парадных залов» (целл) на севере объекта шел обводной коридор (рис. 2, 2). Таким образом, перед нами типичная схема среднеазиатских доисламских храмов: «святилище в обводе кулуаров». Следовательно, не являлся ли пайкендский дворец по своему первоначальному назначению еще одним зороастрийским храмом (исследования А.В. Кулиша), предназначенным для всей общины (в отличие от камерного древнего святилища к западу)?
37. Судя по находке фельса 760 г. возле дренажной системы на юге, связанной с дворцовым тазаром [МБАЭ, 2018, c. 6]. Во второй половине 70-х – начале 80-х гг. VIII в. Бухарский оазис был одним из районов движения Муканны, когда, по сообщению Наршахи «…из селений Бухары многие стали неверными и открыто проявили неверие…» [Наршахи, 2011, с. 67].
93 В разных секторах всех частей городища в 2015 г. проводились георадарные исследования (работы В.В. Андрющенко38). Они, в частности, показали, что Административный квартал тянется до мечети X в. в юго-западном секторе цитадели. На его южном крае выделялось большое сооружение с четырьмя массивными опорами под колонны. Раскопки 2019 г. полностью подтвердили данные георадара. С уровней полов сырцовых оснований получен выразительный керамический комплекс второй половины VII в., а один фрагмент чаши представлял собой острак с нанесенной тушью согдийской надписью.
38. «Институт механизированного инструмента», георадар «Лоза-М».
94 Изучались также подпольные конструкции самой мечети. Были обнаружены остатки какой-то большой постройки столбовой конструкции (ранняя мечеть?), с пола которой поднято два острака с надписями «Ахмад» и «Абу-Рахман»39 (рис. 11, 9,10), выполненными ранним арабским дуктом [МБАЭ, 2013, рис. 66,4,5]. Из заполнения между основаниями колонн происходят клад из 15 бухархудатских драхм (подражаний сасанидским Варахрана V), которые, так же как и монеты в «помещении с живописью», датируются началом VIII в. [Баратова, Омельченко, 2013, с. 340–341].
39. Чтение предложено О.М. Ястребовой из РНБ.
95 Важным событием стало недавнее открытие и исследование башен, у первой южной крепостной стены шахристана I (раскопки Э.Н. Собирова, А.И. Торгоева, Н.Д. Собирова, С. Хужамова). Как оказалось, они не были видны в рельефе, так как их «спрятали» поздними кладками. Башни шириной 5,5–6×5,5 м, подовальной в плане формы, без внутренних помещений, были сложены из пахсовых блоков и располагались на расстоянии 12,5–13,5 м друг от друга (всего их очерчено пока шесть) (рис. 5, 1,2). Ранняя крепостная стена из сырцовых кирпичей в результате периодических наращиваний с 3 м достигла толщины 8,5 м. В теле первых крепостной стены и башен найдены только кушано-сасанидские монеты, а в пристройках-«рубашках» были уже и раннесредневековые [МБАЭ, 2018, рис. 127–129, 159,7–13].
96 Проводится доследование западного и восточного секторов жилого квартала на шахристане I. На западе, в доме I, была обнаружена нижняя часть ствола колодца X в. (раскопки А.И. Торгоева). Работы также показали, что до строительства дома на участке располагалась землянка с суфой, бывшая частью гончарной мастерской. По массовому керамическому материалу и монете правителя Мавака (рис. 12, 16) этот период датируется в пределах V – первой половины VI в. [МБАЭ, 2018, с. 41–42, рис. 102, 103]. Исследования затронули одно из помещений соседнего дома II: здесь в тайнике был найден клад из почти 4500 медных монет. В Бухарском оазисе он самый большой для поры раннего Средневековья. Клад выпал во второй четверти VIII в. и включал преимущественно выпуски Бухарского оазиса (основной тип – царь в тиаре на л.с., шагающий конь на об.с.). В небольшом количестве представлен чекан других владений Средней Азии: Самарканда, Кеша, Чача, Отрара, Хорезма, а также раннехалифатские монеты (рис. 12, 23–26, 39–42) [Торгоев, Мирзаахмедов, Кулиш, 2014].
97 В результате раскопок в западном секторе жилого квартала было установлено, что, начиная, по крайней мере, с середины VIII в. здесь располагались постройки общественного назначения: столовая (тандырхона) и гостиница со складским помещением [Сапаров, Омельченко, 2017]. Последняя представляла собой не характерную для жилых домов Пайкенда четырехкомнатную секцию с кухней у входа, помещением для распития вина и игр и двумя спальными комнатами в глубине (рис. 6, 1,2). Необычны большое количество монет40 и находки, среди которых были, например, кости-ашички, золотой перстенек, бронзовая чаша, крышка медного флакона типа «самоварчик», видимо, нательный крестик из камня и даже кусок самородного свинца.
40. Самой поздней является фельс 759/760 г.
98 В одном из очагов-тандыров «столовой», расположенной с другой стороны квартала, в 80-х гг. VIII в. были спрятаны семь дирхемов (рис. 12, 44, 45)41. Видимо, это остаток от сделки: рядом с монетами найдена расписка, в которой речь шла о продаже партии пушнины за 5000 монет42 (рис. 11, 11). На этом же участке, но в слоях предшествующего строительного горизонта был найден кладик из 29 медных монет царя Асбара (рис. 12, 17, 18) [МБАЭ, 2016, рис. 116, 125–127].
41. Самый поздний отчеканен в 782/783 г. Монеты определены Вяч. С. Кулешовым.

42. Чтение остракона и интерпретация Вяч. С. Кулешова.
99 Неожиданным стало обнаружение улицы, устроенной под самыми ранними из пока выявленных построек на западе жилого квартала. Она проходила параллельно западной крепостной стене шахристана I и включала 2 м проезжей части и тротуары шириной 0,6 и 0,9 м [МБАЭ, 2018, с. 48, рис. 120].
100 Завершено изучение объекта Южный пригород за городскими воротами Пайкенда. Раскопки показали, что вход в первоначальный караван-сарай, а позднее в жилой квартал был оформлен пештаком (исследования А.В. Кулиша). Справа от него сначала располагался банно-прачечный комплекс. В дальнейшем, видимо из-за нехватки воды, он перестал функционировать, и здесь строится еще одна (зимняя) мечеть (рис. 7, 4), михраб которой был украшен резным раскрашенным ганчевым панно. На западной оконечности караван-сарая, под окружавшей его стеной, был найден клад монет (раскопки С. Хужамова). Он позволяет отнести время возведения караван-сарая к первой половине – середине IX в. [Кулиш, Хужамов, 2019].
101 Таким образом, за текущее десятилетие командой Бухарской археологической экспедиции была проделана большая работа по исследованию ранних периодов истории Пайкенда. Ряд объектов, на которых раскопки завершены, были законсервированы, некоторые доследуются. Основные работы теперь ведутся на цитадели и площадке к северу от нее. В первом случае предстоит установить границы эллинистической и «кангюйской» крепостей, а также выяснить, что же из себя все-таки представлял «дворец» в восточной части арка и какой была раннесредневековая и позднеантичная застройка на западе цитадели. Остается нераскопанным по ранним периодам и главный южный вход в крепость. Исследования площадки, надеемся, позволит ответить на вопросы: была ли она защищена крепостной стеной со всех сторон и действительно ли в Пайкенде находилась одна из резиденций эфталитских царей.
102 Археологические артефакты из раскопок каждый сезон пополняют коллекцию Бухарского государственного архитектурно-художественного музея-заповедника и его филиала – музея истории Пайкенда. Он был открыт рядом с городищем в 2002 г. благодаря усилиям Г.Л. Семенова и тогда директора Бухарского музея-заповедника Р.В. Альмеева. Ряд его экспонатов, прежде всего железное оружие, художественная керамика и резной ганч, сделали бы честь любому большому собранию древностей. Музей выполняет функции важного локального культурного центра, посещаемого как жителями республики, так и зарубежными гостями.
103 Исследования Бухарской археологической экспедиции на городище Пайкенд продолжаются и сейчас. Они приносят новые интересные находки, расширяя наши знания об истории и культуре Бухарского оазиса и Средней Азии в целом.

References

1. Абу Бакр Мухаммад ибн Джа‘фар ан-Наршахи. Та’рих-и Бухара. История Бухары. Пер., комм. и прим. Ш.С. Камолиддина. Археолого-топографический комментарий Е.Г. Некрасовой. Ташкент: SMI-ASIA, 2011 [Narshakhī, Abū Bakr Muḥammad ibn Jaʻfar. Ta’rikh-i Bukhara. The History of Bukhara. Translated, notes and comments by Sh.S. Kamoliddin. Archaeologically-topographical comment by E.G. Nekrasova. Tashkent: SMI-ASIA, 2011 (in Russian)].

2. Баратова Л.С., Омельченко А.В. Новый клад бухархудатских монет из Пайкенда. Commentationes Iranicae. Сборник статей к 90-летию В.А. Лившица. Ред. С.Р. Тохтасьев и П.Б. Лурье. СПб.: Нестор-История, 2013. С. 335–342 [Baratova L.S., Omelchenko A.V. New hoard of Bukhar-khuda coins from Paikend. Commentationes Iranicae. Vladimiro f. Aaron Livschits nonagenario donum natalicium. Ed. by S.R. Tokhtasev and P.B. Lur’e. Saint Petersburg: Nestor-Istoriia, 2013. Pp. 335–342 (in Russian)].

3. Городище Пайкенд. К проблеме изучения средневекового города Средней Азии. Мухамеджанов А.Р., Адылов Ш.Т., Мирзаахмедов Д.К., Семенов Г.Л. Л.; Ташкент: Фан, 1988 [Paikend city-site. To the problem of studying of a Medieval city of Central Asia. /Mukhamedzhanov A.R., Adylov Sh.T., Mirzaakhmedov D.K., Semenov G.L. Leningrad; Tashkent: FAN, 1988 (in Russian)].

4. Завьялов В.А. Кушаншахр при Сасанидах. По материалам раскопок на городище Зартепа. СПб.: Факультет филологии и искусств СПбГУ, 2008 [Zav'ialov V.A. Kushanshahr under the Sasanians. On the results of excavations at the site of Zartepa. Saint Petersburg: Faculty of Philology and Arts, State University, Saint Petersburg, 2008 (in Russian)].

5. Кулиш А.В., Хужамов С.Х. Клад с имитациями аббасидских монет из Пайкенда. XX Всероссийская нумизматическая конференция. Тезисы докладов и сообщений. Ред. П.Г. Гайдуков и др. М., 2019. С. 42–44 [Kulish A.V., Khuzhamov S.Kh. The hoard with imitations of Abbasids coins from Paikend. The 20th All-Russian Numismatic conference. Proceedings of abstracts. Eds: P.G. Gaidukov et al. Moscow, 2019. Pp. 42–44 (in Russian)].

6. Литвинский Б.А., Пичикян И.Р. Эллинистический храм Окса в Бактрии (Южный Таджикистан). Том 1. Раскопки, архитектура, религиозная жизнь. М.: Восточная литература, 2000 [Litvinskij B.A., Pichikian I.R. The Hellenistic temple of Oxus in Bactria (South Tajikistan). Vol. 1. Excavations, architecture, religious life. Moscow: Vostochnaia literatura, 2000 (in Russian)].

7. Литвинский Б.А. Храм Окса в Бактрии (Южный Таджикистан). Том 2. Бактрийское вооружение в древневосточном и греческом контексте. М.: Восточная литература РАН, 2001 [Litvinskij B.A. The Hellenistic temple of Oxus in Bactria (South Tajikistan). Vol. 2. Bactrian arm and armour in the ancient Eastern and Greek context. Moscow: Vostochnaia literatura RAS, 2001 (in Russian)].

8. МБАЭ – Материалы Бухарской археологической экспедиции. Вып. I–XIV. Раскопки в Пайкенде в 1999–2016 гг. СПб.: Государственный Эрмитаж, 2000–2018 [Materials of the Bukhara Archaeological expedition. Vol. 1–14. Excavations in Paikend in 1999–2016. Saint Petersburg: The State Hermitage Museum, 2000–2018 (in Russian)].

9. Мухамеджанов А.Р., Семенов Г.Л. Химическая лаборатория VIII века в Пайкенде. Общественные науки в Узбекистане. 1984. № 3. С. 37–38 [Mukhamedzhanov A.R., Semenov G.L. The chemical laboratory of the 8th c. in Paikend. Social Studies in Uzbekistan. 1983. No. 3. Pp. 37–38 (in Russian)].

10. Наймарк А.И. О начале чеканки медной монеты в Бухарском Согде. Нумизматика Центральной Азии. Вып. 1. Ред. Э.В. Ртвеладзе. Ташкент: Кибернетика, 1995. С. 29–50 [Naimark A.I. On the beginning of copper coinage in Bukharan Sogd. Numismatics of Central Asia. Vol. 1. Ed. E.V. Rtveladze. Tashkent: Kibernetika, 1995. Pp. 29–50 (in Russian)].

11. Омельченко А.В. Цитадель Пайкенда в III–V вв. Российская археология. 2013. № 2. С. 105–118 [Omel'chenko A.V. Paikend citadel in the 3rd – 5th cc. Russian Archaeology. 2013. No. 2. Pp. 105–118 (in Russian)].

12. Омельченко А.В. Ботросы и фависса Пайкенда. Предварительное сообщение. История и археология Турана. Вып. 5. в печати [Omel'chenko A.V. Botroses and favissa of Paikend. Preliminary report. History and culture of Turan. Vol. 5. in print (in Russian)].

13. Омельченко А.В., Мокробородов В.В. Керамические комплексы эллинистического времени из Пайкенда: новые данные. История материальной культуры Узбекистана. Вып. 40, в печати [Omel'chenko A.V., Mokroborodov V.V. The Sogdian pottery assemblage of the Hellenistic period from Paikend: new data. The history of material culture of Uzbekistan. Vol. 40. in print (in Russian)].

14. Пугаченкова Г.А. Древности Мианкаля. Ташкент: Фан, 1989 [Pugachenkova G.A. Antiquities of Miankal': Tashkent, FAN, 1989 (in Russian)].

15. Сайфуллаев Б.К. Новые находки каменных орудий на городище Пайкенд. Материалы Бухарской Археологической экспедиции. Вып. VIII. Отчет о раскопках в Пайкенде в 2006 г. СПб.: Государственный Эрмитаж, 2007. С. 48–52 [Saifullaev B.K. New findings of stone tools in Paikend city-site. Materials of the Bukhara Archaeological expedition. Vol. 8. Report on excavations in Paikend in 2006. Saint Petersburg: The State Hermitage Museum, 2007 (in Russian)].

16. Сапаров Н.Ж., Омельченко А.В. Гостиницы Пайкенда. История и археология Турана. Вып. 3. Отв. ред. А.Э. Бердимурадова. Самарканд: Институт археологии АН РУз, 2017. С. 281–293 [Saparov N.Zh., Omel'chenko A.V. Hotels of Paikend. History and culture of Turan. Vol. 3. Executive editor A.E. Berdimuradov. Samarkand: Institut arkheologii AN RUz, 2017. Pp. 281–293 (in Russian)].

17. Сапаров Н.Ж., Торгоев А.И. Керамика и вопросы хронологии жилого квартала Пайкенда VII−VIII вв. Российская археология. 2013. № 3. С. 66–75 [Saparov N.Zh., Torgoev A.I. Pottery and chronology of the residential quarter of Paikend of the 7th – 8th cc. Russian Archaeology. 2013. No. 3. Pp. 66–75 (in Russian)].

18. Семенов Г.Л. Нарды в Иране и Средней Азии. Эрмитажные чтения памяти В.Г. Луконина 1986–1994 гг. Ред. Е.В. Зеймаль. СПб.: Государственный Эрмитаж, 1995. С. 44–49 [Semenov G.L. Backgammon in Iran and Central Asia. Hermitage conference in memory of V.G. Lukonin 1986–1994. Ed. E.V. Zeimal'. Saint Petersburg: The State Hermitage Museum, 1996. Pp. 44–49 (in Russian)].

19. Семенов Г.Л. Святилище в Пайкенде. Эрмитажные чтения памяти В.Г. Луконина 1986–1994 гг. Ред. Е.В. Зеймаль. СПб.: Государственный Эрмитаж, 1995. С. 171–178 [Semenov G.L. The sanctuary of Paikend. Hermitage conference in memory of V.G. Lukonin 1986–1994. Ed. E.V. Zeimal'. Saint Petersburg: The State Hermitage Museum, 1996. Pp. 171–178 (in Russian)].

20. Семенов Г.Л. Согдийская фортификация V–VIII веков. СПб.: Государственный Эрмитаж, 1996 [Semenov G.L. Sogdian fortification of the 5th–8th cc. Saint Petersburg: The State Hermitage Museum, 1996 (in Russian)].

21. Семенов Г.Л., Адылов Ш.Т. Арсенал на цитадели Пайкенда. Древняя и средневековая культура Бухарского оазиса. Ред. К.С. Антонини, Д.К. Мирзаахмедов. Самарканд–Рим: Институт археологии АН РУз, 2006. С. 36–43, 140–145 [Semenov G.L., Adylov Sh.T. Armoury in the citadel of Paikend. Ancient and mediaeval culture of the Bukhara oasis. Ed. K.S. Antonini, D.K. Mirzaakhmedov. Samarkand–Rome: Institut arkheologii AN RUz, 2006. Pp. 36–43, 140–145 (in Russian)].

22. Средневековый город Средней Азии. Беленицкий A.M., Бентович И.Б., Большаков О.Г. Л.: Наука, 1973 [A Medieval City of Central Asia. Belenitskii A.M., Bentovich I.B., Bol'shakov O.G. Leningrad: Nauka, 1973 (in Russian)].

23. Сулейманов Р.Х. Древний Нахшаб. Проблемы цивилизации Узбекистана VII в. до н.э. – VII в. н.э. Ташкент; Самарканд: Фан, 2000 [Suleimanov R.Kh. Ancient Nakhshab. Problematic aspects of the civilization of Uzbekistan of the 7th c. BCE – 7 c. AD. Tashkent; Samarkand: FAN, 2000 (in Russian)].

24. Торгоев А.И. Табибы Пайкенда в прошлом и настоящем. Рахмат-наме. Сборник статей к 70-летию Р.Р. Рахимова. Отв. ред. М.Е. Резван. СПб.: МАЭ РАН, 2008. С. 381–393 [Torgoev A.I. Tabibs of Paikend in past and now. Rakhmat-name. A collection of articles to the 70th of R.R. Rakhimov. Executive editor M.E. Rezvan. Saint Petersburg: MAE RAN, 2008. Pp. 381–393 (in Russian)].

25. Торгоев А.И., Мирзаахмедов Д.К., Кулиш А.В. Предварительные данные по кладу медных монет из Пайкенда. Археология Узбекистана. Самарканд, 2014. № 1(8). Под. ред. Т.Ш. Ширинова. С. 98–108 [Torgoev A.I., Mirzaakhmedov D.K., Kulish A.V. Preliminary data on the hoard of copper coins. Archaeology of Uzbekistan. Samarkand, 2014. No. 1(8). Ed. T.Sh. Shirinov. Pp. 98–108 (in Russian)].

26. Хмельницкий С. Между Саманидами и монголами. Архитектура Средней Азии IX – начала XIII века. Часть I. Берлин–Рига: Гамаюн, 1996 [Khmel'nitskii S. Between the Samanids and the Mongols. Architecture of Central Asia of the 9th – 13th cc. Berlin–Riga: Gamaiun, 1996 (in Russian)].

27. Хмельницкий С. Между кушанами и арабами. Архитектура Средней Азии V – VIII вв. Берлин–Рига: Гамаюн, 2000 [Khmel'nitskii S. Between the Kushans and the Arabs. Architecture of Central Asia of the 5th–8th cc. Part 1. Berlin–Riga: Gamaiun, 2000 (in Russian)].

28. Omel’chenko A.V. New Excavations in the Paikend City-Site. The Sogdian pottery assemblage of the Hellenistic period. Urban Cultures of Central Asia from the Bronze Age to the Karakhanids. Learnings and conclusions from new archaeological investigations and discoveries, ed. by Christoph Baumer and Mirko Novák. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 2019. Pp. 203–225.

29. Omel’chenko A.V. On the Question of Sasanian Presence in Sogdiana. Recent Results of Excavations at Paykand. Journal of Inner Asian Art and Archaeology. Ed. Judith A. Lerner, Sören Stark, Annette L. Juliano. Turnhout: Brepols Publisher, 2016. Pp. 79–107.

30. Rapin C., Isamiddinov M. Entre sédentaires et nomades: les recherches de la archéologique franco-ouzbèke (MAFOuz) de Sogdiane sur le site de Koktepe. L'archéologie française en Asie centrale. Nouvelles recherches et enjeux Socioculturels. Cahiers d'Asie Centrale. Ed. J. Bendezu-Sarmiento. Paris: De Boccard, 2013. Pp. 21–22, 113–133.

31. Semenov Grigori L. Studen zur sogdischen kultur an Seidnstraße. Studies in Oriental Religions. Vol. 36. Wiesbaden: Harrassowitz Verlag, 1996.

32. Semenov G. Dwelling houses of Bukhara in the early middle ages. Ērān ud Anērān. Studies Presented to Boris Il’ič Maršak on the Occasion of His 70th Birthday, ed. by Matteo Compareti, Paola Raffetta, Gianroberto Scarcia. Venezia: Libreria Editrice Cafoscarina, 2006. Pp. 555–569.

33. Stronach D. On the Evolution of the Early Iranian Fire Temple. Papers in Honour of Professor Mary Boyce. Vol. II. Acta Iranica 25, ed. by Bailey H.W., Bivar A.D.H., Duchesne-Guillemin J., Hinnells J.R. Leiden: E.J. Brill, 1985. Pp. 605–627.

Comments

No posts found

Write a review

Additional materials

(additional_1.jpg, 154 Kb) [Link]

(additional_2.pdf, 536 Kb) [Link]

(additional_3.jpg, 1,697 Kb) [Link]

(additional_4.jpg, 1,177 Kb) [Link]

(additional_5.jpg, 1,484 Kb) [Link]

(additional_6.jpg, 172 Kb) [Link]

(additional_7.jpg, 189 Kb) [Link]

Translate