Актуализация знаний

— Опираясь на знание отечественной истории XX века, выскажите мнение: насколько новая экономическая политика органично вписывалась в экономическую, идеологическую, социальную, политическую систему, построенную большевиками к 1921 году? Носила ли эта экономическая стратегия вынужденный характер?

— На ваш взгляд, основную роль в политике коллективизации играла задача репрессий против враждебно настроенных классов, или это было частью экономической поддержки политики инудстриализации и догоняющей модернизации?

Общество и экономика региона после Гражданской войны

Революция и Гражданская война внесли коррективы в развитие страны. В первую очередь это коснулось формирования новых политических, социальных и экономических отношений. Модернизационные процессы, вызванные как внутренними, так и внешними обстоятельствами приобрели более традиционные формы. Такую систему отношений можно назвать «ресурсным государством». Национализация собственности в первые годы советской власти привела к концентрации всех ресурсов в руках большевиков. Постепенно круг регулировавших социально-экономические отношения сокращался, пока полностью не сосредоточился в одних руках. Основными чертами новой системы являлись: централизация власти и собственности, жесткие вертикальные связи в системе управления, ротация кадров, максимальная эксплуатация населения — основной ресурсной базы.

Деревня стала источником сырья, людских резервов для достижения военных, политических и экономических целей. Быстрый рост промышленности, урбанизации за счет аграрного сектора называется «мобилизационной экономикой». В СССР этот процесс носил экстенсивный характер. Саратовское Поволжье, как классический аграрный регион играло значительную роль в советских модернизационных процессах. Тяжелая нагрузка на ресурсы региона иногда приводила к кризисам. Яркими примерами излишней эксплуатации региона стали трагические события голода 1921 и 1933 годов.

Пределы возможного использования ресурсов приводили к чередованию различных форм организации экономики и социальной структуры. Так, политика военного коммунизма, максимально использовавшая аграрный потенциал региона в виде продразверсток и массовой мобилизации крестьян привела к голоду, крестьянским выступлениям и волнениями в армии. Сокращение посевных площадей в губернии почти в два раза к 1921 г. было вызвано нехваткой рабочих рук, семенного фонда, неисправного на 75 % сельскохозяйственного инвентаря. К вызванным социально-экономическими перегибами трудностям добавились климатические беды, в частности, засуха и неурожаи 1920—1921 гг. Но и то мизерное количество хлеба, которое производилось, в саратовской деревне не задерживалось, а уходило на поддержание жизнеспособности городов Центрального региона (между тем хлебный паек рабочего в городах губернии сократился до 300 граммов), а также на экспорт. Все это стало причиной тяжелейшего голода, унесшего жизни свыше 5 млн советских граждан. В Саратовской губернии голодало 62 %, в Области немцев Поволжья — 96 % населения. На треть увеличилась смертность, активизировались миграционные процессы.

Нельзя сказать, что центральная власть этого не замечала. В июле 1921 г. Саратовская губерния была освобождена от уплаты налогов в пользу центра, а средства перенаправлялись в поддержку наиболее пострадавших районов. В оказании помощи голодающему населению Саратовского Поволжья с одобрения правительства приняло участие свыше 30 общественных организаций из Америки, Европы и даже Азии. Подавляющее большинство этих организаций входили в три объединения-организации: Американскую администрацию помощи (АРА), Международный комитет помощи голодающим (МКПГ или организацию Ф. Нансена), Международный Красный Крест.

Невозможность дальнейшей эксплуатации в прежних масштабах трудового ресурса вынудило советское руководство пойти на ослабление внутренней политики и переход к Новой экономической политике — НЭПу. Немаловажным фактором стало и окончание Гражданской войны, оправдывавшей максимальное напряжение общества необходимостью победы над врагом.

Большую роль сыграли социальные волнения в регионе. Крестьянство, в том числе демобилизованные красноармейцы, советские служащие, несогласные с политикой большевиков (руководитель крупнейшего восстания этого периода эсер А. С. Антонов до 1918 г. занимал должность начальника Кирсановской уездной милиции, но покинул его в знак протеста против крестьянской политики большевиков) стали ядром антибольшевистских выступлений на селе.

Особенности хозяйственного развития Саратовского Поволжья в 1920-е гг.

НЭП рассматривался большевиками как отступление от дела революции и социалистического строительства. Замена продразверстки фиксированным продналогом предполагала, что прогнозируемые излишки сельскохозяйственной продукции пойдут на городской рынок. Средства, полученные в результате товарно-денежных отношений, крестьяне должны были вкладывать в инвентарь и другую продукцию, выпускаемую городской промышленностью (т. н. «смычка города с деревней»). В Саратовском Поволжье, как и в остальной стране, нарастали противоречия между социально-экономическими процессами (либерализация) и политико-идеологическими. Появилось социальное расслоение, не соответствующее идее коммунизма и всеобщего равенства. Выросла безработица (к примеру, в губернии к 1924 г. потеряло работу 1500 работников речного транспорта). Многие безработные в регионе выживали за счет социальной помощи — коллективных сборов трудящихся. Скудные суммы — 3—5 рублей в месяц при минимальной заработной плате в 30 рублей — не могли удовлетворить даже основные потребности.

Гражданская война, крестьянские восстания, привычка решать свои проблемы с помощью насилия стали питательной почвой для развития криминала, особенно оживившегося в период НЭПа с возвращением товарно-денежных отношений и материального достатка. Например, в Саратовской губернии в середине 1920-х гг. действовал ряд банд, вооруженных огнестрельным оружием вплоть до пулеметов и разбойничавших в лесах Правобережья, совершавших дерзкие налеты на речной и гужевой транспорт.

Сельское хозяйство

На протяжении большей части 1920-х гг. эксплуатация сельскохозяйственного потенциала губернии была меньше, чем в предыдущую и последующую эпохи. Крестьянство и власть воспринимали это по-разному: государство как кратковременную меру, «передышку», а сельское население — как долгосрочную перспективу. В саратовской деревне этого периода соседствовали различные формы собственности. Наряду с индивидуальными хозяйствами были распространены и коллективные, кооперативные формы: сплав из идеологических лозунгов большевиков и традиционных, архаичных общинных принципов землепользования. К 1923 г. на саратовском селе существовало уже 130 совхозов, при этом доля государственного (совхозы) и коллективного (колхозы) секторов даже в  1926—1927 гг. составляла только 3 % от сельскохозяйственного производства. В губернии насчитывалось около 30 тыс. единоличных хозяйств, при этом крестьянская кооперация являлась приоритетом для государства, охватывая более 30 % крестьянских хозяйств. 

Проблема «ножниц цен»

Необходимость восстановления и развития промышленности занимала важное место в работе местных органов власти еще до провозглашения курса на форсированную индустриализацию. Это связывалось с необходимостью ликвидации разрыва цен между промышленными и сельскохозяйственными товарами. Цены на продукцию индустрии, диктуемые государством, были непомерно высоки по сравнению с товарами, производимыми селом. Спрос на чрезмерно дорогие для сельских жителей товары был невысок, что сужало возможности сбыта промышленной продукции и приводило к недозагрузке предприятий. Это стало одним из важнейших противоречий политики НЭПа, т. н. «ножниц цен». Несмотря на попытки как центральной, так и региональной власти решить эту проблему административным путем (например, решение Пленума Саратовского Губкома партии в мае 1923 г. относительно снижения себестоимости и улучшения использования оборудования и т.д.), сделать это было крайне затруднительно. Крестьянство отказывалось сдавать зерно по заниженным закупочным ценам, предпочитая либо саботировать реализацию, либо везти продукцию на «черный рынок».

Следствием было скатывание хлебозаготовительных кампаний 1927—1928 гг. к т. н. «чрезвычайщине»: репрессиям по отношению к срывавшим план крестьянам. Чрезвычайщина по отношению к деревне из экстраординарной меры, вызванной определенными обстоятельствами, постепенно становилась повседневной нормой в отношениях между крестьянским населением и государством. Редакция краевой газеты «Советская деревня» в сводке неопубликованных писем даже информировала крайком, что наибольшее недовольство в деревне вызывают некоторые контрольные цифры по хлебозаготовкам. Редакция делала вывод, что у многих крестьян «складывается взгляд на хлебозаготовки, как на продразверстку».

Таким образом, двоякость новой экономической политики, увеличение потребления, неэффективность и недостаточность ресурсной базы для большого индустриального скачка, привели к новому усилению эксплуатации аграрного сектора, вылившемуся в коллективизацию и крайне завышенные планы первой пятилетки.

Промышленность губернии в годы НЭПа

В Нижнем Поволжье восстановительный период в экономике начался с запозданием — в 1923 году. Это объяснялось объективными трудностями, сложившимися в регионе: большие разрушения в годы Гражданской войны, засуха и голод, низкий уровень развития промышленности, основными отраслями которой являлись предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья. Важнейший фактор восстановления промышленности — план ГОЭЛРО (государственная электрификация России) рассматривал регион как второстепенный. Только в 1929-1930 гг. была введена в действие первая очередь Саратовской ГРЭС.

В период НЭПа в Саратовской губернии основной упор делался на легкую и перерабатывающую промышленность. Широко развивалось кустарное производство (в 1924/25 г. на его долю в Саратовской губернии приходилось 91,1 % валовой продукции, на долю кооперативного — 6,2 % и государственного сектора — 2,7 %.), появлялись новые предприятия. Среди первых предприятий, переведенных на хозрасчет были «Саратовская мануфактура» и табачная фабрика. Соседствовали разные формы собственности и владения, трестирование (создание крупных производственных объединений). Одним из первых трестов в Саратовской губернии было Объединение химических заводов (ОХЗ), созданное в сентябре 1921 г. В 1924—1925 г. в губернии действовало 7 трестов, охватывающих 52 предприятия. В созданном же Нижне-Волжском крае фабрично-заводская промышленность распределялась неравномерно. На территории бывшей Саратовской губернии производилось 47,6 % всей валовой промышленной продукции Нижнего Поволжья, другими крупными экономическими центрами были Сталинград, Астрахань и Вольск.

Создавались многочисленные концессии, причем не только в промышленном, но и в аграрном секторе. В 1924 г. в Саратовской губернии была образована уникальная сельскохозяйственная концессия совместно с известным путешественником и филантропом Ф. Нансеном, пожертвовавшим на нее часть своей Нобелевской премии. На базе Совхоза № 33 в с. Росташи Балашовского уезда, было отведено почти 2 тыс. десятин земли, привезено 47 тракторов из-за границы и т.д. Но, как и многие начинания НЭПа опыт оказался неудачным. Накануне коллективизации, в 1927 г. концессия была закрыта, и хозяйство перешло Саратовскому губернскому сельхозтресту.

От Саратовской губернии — к Саратовской области

Эволюция административно-территориального устройства в Советском Союзе прошла два этапа. В 1923—1929 гг. на всесоюзном уровне проводилась реформа, направленная на укрупнение регионов. 11 июня 1928 г. появился Нижневолжский край, создавший новое административное устройство. В Нижневолжском крае было создано 8 округов: Астраханский, включающий 10 районов, Балашовский — 10 районов, Вольский - 9, Камышинский - 7, Пугачевский — 9, Саратовский — 10, Сталинградский —11, Хоперский — 10, Калмыцкую автономную область и АССР немцев Поволжья — 12 кантонов. Край представлял территорию в 319 тыс. кв. км., с населением 5,7 млн жителей. В Саратовском округе насчитывалось 839,5 тыс. человек, в том числе в Саратове — 211,7 тыс. В 1932 г. столицей Нижневолжского края вместо Саратова стал г. Сталинград, не в последнюю очередь из-за яркого названия. 

Второй этап административно-территориального реформирования в Советском Союзе в 1930-е гг. напротив, заключался в разукрупнении регионов. 10 января 1934 г. Нижневолжский край был разделен на Сталинградский и Саратовский края. В результате принятия Конституции СССР 5 декабря 1936 года большинство регионов было преобразовано в области. С этого времени практически 80 лет наш регион называется Саратовская область.

Саратовский регион в период экономического рывка

В декабре 1925 г. XIV съезд ВКП(б) провозгласил курс на индустриализацию. Без сомнения, это было связано с необходимостью усиления обороноспособности страны, однако и гражданская экономика, в первую очередь аграрный сектор нуждался в современной технике, механизации. Так, по подсчетам губернских властей, регион нуждался почти в тысяче тракторов в год, чего не могла удовлетворить ни отечественная промышленность, ни скудный в условиях ограниченных средств импорт.

Нижнее Поволжье стало одним из регионов интенсивного промышленного развития. Крайняя ограниченность материальных финансовых ресурсов стала одной из главных причин не только укрупнения территориальных образований, но и выделения приоритетных направлений развития промышленности. Планом первой пятилетки предусматривалось форсированное строительство тракторного и комбайнового заводов-гигантов в Сталинграде и Саратове. Первая Нижне-Волжская партконференция провозгласила необходимость создания «в сжатые сроки развитой промышленности сельхозмашиностроения». Уже 31 декабря 1931 г. с конвейера Саратовского завода комбайнов сошел первый комбайн марки СЗК. За следующий год своего существования он произвел уже 2245 машин.

Наряду с этим, намечалось сооружение ещё ряда крупных предприятий: электростанции и лесозаводы в Сталинграде, химический завод в Саратове, судоверфь в Красноармейске, консервные комбинаты в Астрахани.

К концу первой пятилетки четко определился преимущественно сельскохозяйственный профиль машиностроения края. Максимально использовались и природные богатства региона. Сложно представить, но рыба была основной статьей доходов края. К началу 1930-х гг. по Нижне-Волжскому краю добывалось до 4,5 млн центнеров рыбы, для переработки которой был выстроен мощнейший консервный завод в Астрахани. В итоге за годы пятилетки сооружено и введено в эксплуатацию более 20 предприятий.

В годы второй пятилетки промышленность Саратовской области добилась еще больших успехов. Вступили в строй Саратовская ТЭЦ, нефтеперегонный завод им. Кирова (крекинг-завод), заводы свинцовых и щелочных аккумуляторов (последний — единственный в СССР), завод зуборезных станков, комбикормовый в г. Саратове, мясокомбинат в г. Энгельсе, ряд других предприятий пищевого производства.

Транспорт, инфраструктура — кровеносная система промышленности. Особенно в России, с ее необъятными просторами. Железная дорога — основа российских коммуникаций в XX в. Поэтому важнейшим событием в годы второй пятилетки явилось завершение сооружения железнодорожного моста через Волгу. По своей длине он занимал третье место в РСФСР, второе — на Волге, а по величине пролетов в судоходной части был первым в СССР. Посмотрите на фотографии — как изменились транспортные возможности региона меньше чем за 10 лет

В 1938 г. Всесоюзная перепись промышленности зарегистрировала в Саратовской области 940 крупных предприятий. Важное место в реализации Пятилеток занимал трудовой энтузиазм населения, т. н. «стахановское движение». В Саратове регулярно проводились слеты ударников. К 1936 г. уже более 30 % саратовских рабочих являлись стахановцами. В числе наиболее известных были рабочие Н. Залепукин, И. Строгович, С. Копов, А. Добролюбов, Б. Прибытков В 1938 г. Саратовский обком партии назвал имена лучших стахановцев: машинистов Н. Богданова, Н. Блохина, токаря Е. Бухарина.

Коллективизация в Саратовском Поволжье

Мобилизационная экономика, вызванная необходимостью повышения обороноспособности страны, психология «осажденного лагеря», провозглашенный в 1925 г. курс на индустриализацию вновь потребовали максимальной эксплуатации аграрного сектора, его трудовых и продовольственных ресурсов.

Политика коллективизации была обусловлена следующими причинами:

— большевики под влиянием европейских марксистских идей видели в российском крестьянине отсталый мелкобуржуазный элемент — главный тормоз социалистических преобразований;

— как и многие другие революционеры, как их предшественники народники, большевики считали архаичную русскую общину базой для развития социализма и коллективной собственности на средства производства. При этом правовое саморегулирование общины, ее экономическое воспроизводство подменялись в представлениях советских лидеров государственным регулированием хозяйственных инициатив и коллективной ответственностью на основе общинной круговой поруки;

— деревня являлась единственным источником человеческого трудового ресурса для форсированного развития промышленности, продукция которой (в первую очередь сельскохозяйственная техника) должна была впоследствии компенсировать убыль ресурса и стимулировать развитие села. Между тем в 1927 г. по Саратовской губернии коллективные хозяйства объединяли лишь 2,9 % крестьянских хозяйств.

Первыми районами сплошной коллективизации на Нижней Волге стали — Самойловский, Новониколаевский, Балашовский, Аткарский и Балаковский. 30 января 1930 г. под грифом «совершенно секретно» в регионы поступило постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», которое представляло собой подробнейший план государственного наступления против любого индивидуального крестьянского хозяйства. Постановление определяло для Нижне-Волжского края следующие контрольные цифры: 4—6 тыс. — 1 категория (заключение в лагеря); 10—12 тыс. — 2 категория (высылка из края).

Изъятие ресурсов из деревни превышало сравнительно слабые возможности коллективных хозяйств. В трудных климатических условиях 1931 г. сельское хозяйство Нижне-волжского края собрало 695 млн центнеров, что было значительно меньше 772 млн, собранных в урожайном 1930 г. При этом государственные заготовки хлеба выросли (145 млн по сравнению со 100 млн в 1930 г.). Выкачивание зерна привело к ужасному голоду. Главной причиной голода стали не природные катаклизмы (как в начале 1920-х гг.), а чрезмерная переброска трудовых и продовольственных ресурсов из сельского хозяйства. В результате этой трагедии по крайне приблизительным подсчетам погибло около 10 % населения.

Итоги коллективизации

Вместо мелких, индивидуальных хозяйств сельскохозяйственное производство в крае стали представлять 3492 колхоза. В распоряжении 225 машинно-тракторных станций, обслуживающих колхозы, имелось 6 тыс. тракторов, 350 комбайнов. В целом энергоресурсы МТС и колхозов выросли к концу первой пятилетки в два раза. Наряду с колхозами широкое развитие получили совхозы. При этом к 1940 г. коллективные хозяйства при всех своих успехах не могли удовлетворить всех жизненных необходимых потребностей колхозников. Большую часть они получала за счет личного подсобного хозяйства.

Становление советской политико-идеологической системы в Саратовском Поволжье

Снижение экономического давления на население в период НЭПа не означало одновременной политической либерализации. В Саратовской губернии, как и в остальной стране, можно выделить основные направления политического процесса:

— окончательная монополизация власти в руках РКП (б) в это время развивалась в русле устранения остатков политического плюрализма, борьбы с представителями идеологически близкой социалистической альтернативы, представленной партиями эсеров и меньшевиков. К концу 1923 г. была окончательно ликвидирована партия эсеров в губернии, а к середине 1924 г. та же участь постигла меньшевиков.

— интенсификация управления, постепенное формирование жестких вертикальных связей, необходимых для форсированной модернизации и построения командно-административной экономики, большевистская «идеология равных возможностей» привели к резкой активизации социальных лифтов. Объявленный в январе 1924 года массовый призыв в партию (т. н. «ленинский призыв») привлек в партию и партийный аппарат представителей традиционно мыслящего большинства, обеспечил единообразие и централизацию всей государственной системы. За счет «ленинского», затем «октябрьского» (посвященного десятилетию революции) призывов было обеспечено увеличение в составе организации рабочих до уровня 45 % в 1927 году. Одновременно происходили чистки и резкое сокращение партийного аппарата, в том числе в Саратовском крае. Только за 1924 год постов лишились 2773 чиновника. Их место занимали представители нового призыва, связывавшие свой карьерный рост с партией и лично Иосифом Сталиным.

— Решения X съезда, давшие дорогу к развитию НЭПа, одновременно усилили централизаторские тенденции внутри РКП(б). Постановление о запрете на фракционную деятельность имело не только общегосударственные, но и внутри губернские масштабы;

— болезнь и смерть лидера ВКП (б), фактического главы государства В. И. Ленина в 1924 г. активизировала борьбу за лидерство в партии. И. В. Сталин, занимавший должность Генерального секретаря ЦК ВКП (б) сосредоточил в своих руках контроль за партийным аппаратом, уже ставшим основой советской государственной системы, победив своего главного соперника Л. Д. Троцкого. В Саратовской губернии формальное утверждение единоличной сталинской линии и разгром «новой оппозиции» констатировала XIX губернская партийная конференция в ноябре 1927 г.

Вождизм, репрессии, политические процессы в регионе в 1930-е гг.

XVI съезд ВКП (б) заявил о несовместимости взглядов правой оппозиции с принадлежностью к партии. Это решение было одобрено Нижнее-Волжской парторганизацией. 20 июля 1930 г. собрание Саратовского городского партийного актива приняло резолюцию, решительно осудившую правый уклон. В итоге в 1932—1933 г. было исключено из рядов ВКП (б) более 13 тыс. членов и кандидатов.

23 марта 1935 г., выступая на общем собрании студентов Саратовского правового института и работников юстиции, нарком юстиции Н. В. Крыленко заявил: «Против кого сейчас должно направляться подавление? Первый объект подавления — открытые контрреволюционные выступления, открытые контрреволюционные акты, их мало, но они есть. Есть очень много и скрытых контрреволюционных актов, актов, контрреволюционных по своему существу, которые должны нами оцениваться как контрреволюционные, хотя они часто не подходят под формальные моменты... Уголовный кодекс сильно устарел и в ряде статей не отвечает новым общественным отношениям в стране». Как следствие, проявляя «большевистскую бдительность», саратовские чекисты только с августа по октябрь 1935 г. «раскрыли» 136 контрреволюционных организаций.

С июня 1937 г. по март 1938 г. было арестовано 29 первых секретарей райкомов партии из 62. В 1937—1938 гг. были репрессированы все первые секретари Саратовского обкома ВКП (б): А. И. Криницкий, К. В. Абаляев, В. Р. Калачев, П. А. Вершков

О политическом климате того времени красноречиво свидетельствуют заголовки главной областной газеты«Коммунист»: «Смерть заговорщикам», «Воздать злодеям по заслугам», «Подлейшие из подлых», «Свора кровавых собак» и т.д. В Новоузенске в марте 1938 г. проведен 51 митинг по окончанию процесса над «шпионско-диверсионным право-оппортунистическим блоком». «Дальнейшее разоблачение, выкорчевывание и разгром до конца всех шпионов и вредителей» — таков лейтмотив резолюций, принимаемых на митингах и партийных собраниях. Почти каждое партийное собрание заканчивалось разоблачением «врагов народа». Культивировались подозрительность, доносы.

Невосполнимый ущерб репрессии нанесли науке. Как «враги народа» были освобождены от работы и в дальнейшем осуждены почти все руководители ВУЗов и ведущих НИИ: Г. К. Хворостин — ректор университета, В. В. Толкунов — ректор Коммунистической школы, Я. И. Рязанов — директор сельскохозяйственного института, И. В. Лебедев и С. И. Карпов — директора Саратовского и Балашовского педагогических институтов, Б. М. Худзик — директор института экономики сельского хозяйства, М. Г. Беленький — директор планового института, Н. М. Тулайков — директор Всесоюзного института зернового хозяйства.

В 1930-е гг. невинными жертвами репрессий, прошедшими через несудебные органы, стали 58 858 наших земляков, из них 17471 — расстреляны.

Повседневная жизнь региона в 1920—1930-е гг.

Форсированное, мобилизационное развитие экономики (в первую очередь промышленности) в Саратовском крае привело к активизации миграционных процессов из деревни в город, урбанизации. Рост городского населения в крае имел свою специфику. Значительная часть горожан из проживавших к 1917 г. в городах 18 % жителей страны, была выходцами из деревни в первом поколении. Именно поэтому городское пространство в культурном плане сохраняло многие традиционные черты сельского менталитета.

К 1937 г. в связи с процессами индустриализации численность городского населения в Саратовской области превысила 677 тысяч человек. Коммунальное расселение, бараки, ставшие характерной приметой местного городского ландшафта, были следствием как экономических трудностей государства, вкладывавшего средства в форсирование промышленного роста, так и представлений вчерашних крестьян о понятном общинном проживании. Горожанин, поднявшийся на Соколовую гору, видел перед собой Волгу — основную транспортную артерию региона с множеством барж и буксиров и крыши однообразных бараков, уходящие в сторону Сталинского (Заводского) района.

В бывшие квартиры и дома богатых людей вселяли пролетариат. На свет рождался новый вид жилища — «коммуналка». В Саратове в 1923 г. в дома пролетариев были превращены гостиницы «Европа» (на 45 комнат) и «Россия» (на 100 комнат). Никто, кроме рабочих, не имел права в них жить. Советские архитекторы-конструктивисты в свою очередь предложили наглядное воплощение социалистического будущего. Саратов стал единственным провинциальным городом, где был построен дом-коммуна «Рабочий» — архитектурное торжество реалий коллективизма.

Форсированная индустриализация требовала огромного количества рабочих рук, нехватка которых восполнялась за счёт женщин. Теория социальной эмансипации женщины и уравнения её в правах с мужчинами стала удобным основанием для использования женского труда на тяжёлых производствах. В массовое сознание людей внедрилась идея стирания внешних различий между полами, как в производстве, так и сфере эстетики, быта, моды. Основной производственной одеждой «периода реконструкции» стал чёрный или серый сатиновый ватник или юнгштурмовка для молодёжи, особенностью которой был её универсальный характер: она одинакова как для мужчин, так и для женщин.

Интеграции сельского населения в городское культурное пространство способствовала организация массовых развлекательных мероприятий, коллективных форм отдыха, стирание культурных и социальных различий. В 1934 г. XVII съезд ВКП(б) принял решение о строительстве парков культуры и отдыха в столицах союзных республик, крупных городах и промышленных центрах. На заседании президиума Саратовского городского Совета 27 мая 1935 г. было принято решение о преобразовании Вакуровской рощи в городской парк культуры и отдыха, открытие которого состоялось 17 августа 1935 г. В это же время был открыт Детский парк.

Городское пространство преображалось в идеологическом плане. В 1925 г. в Саратове на собранные народом средства был открыт памятник борцам революции 1905 года на Площади октября 1905 года. Активно создавался новый революционный пантеон, в том числе и в Саратовской губернии.

Важным элементом новой советской действительности стала ликвидация безграмотности. Она преследовала несколько целей:

— развитие индустриальной мобилизационной экономики с высоким уровнем технической оснащенности нуждалось в грамотных специалистах. Неслучайно одним из важнейших лозунгов довоенных пятилеток был «Кадры, овладевшие техникой, решают все». В 1930-е гг. в период форсированной индустриализации значение массового образования сложно переоценить. Школа становится базой подготовки грамотных людей, будущих специалистов — ценных кадров для развивающейся промышленности. Уже к концу первой пятилетки, в 1931 г. школами Всеобуча охвачено 98 % детей Нижневолжского края и более 90 % подростков;

— образование было важным каналом идеологического воспитания и пропаганды населения. Для крестьянского сознания книга имела сакральный характер. Книга (Библия) и письменный текст являлись высшим моральным авторитетом. При тотальной цензуре и монополии издательской деятельности в советском государстве выпускались лишь идеологически выверенные тексты. Ярким примером является невероятная популярность периодических изданий. В 1937 г. в Саратовской области печаталось 3 областных газеты: «Коммунист», «Молодой сталинец», «Сталинские ребята»; 56 районных газет и 8 журналов. Выходили немецкие, мордовские и татарские издания.

Внедряя новые идеалы, большевики пытались искоренить традиционные духовные ценности. В Саратовской губернии, а затем и Нижне-Волжском крае, активно шла кампания по закрытию церквей, нередко сопровождаясь разрушением зданий. К примеру, кафедральный собор во имя «Св. благовернаго великого князя Александра Невского» был построен по проекту архитектора В. П. Стасова в честь победы русского народа в Отечественной войне 1812 г. и представлял величественное сооружение в центре Саратова. Отобранный после революции у церкви храм к началу 1930-х гг. находился в запущенном состоянии и вскоре был полностью разобран. Всего 1930-е гг. только в Саратове было разрушено 12 церквей. 20 мая 1929 г. в Саратове открылся I краевой съезд безбожников. На съезде были заслушаны доклады с мест о состоянии антирелигиозной работы, определены пути вовлечения населения края в антирелигиозное движение. Идеологическая борьба тесно переплеталась с пропагандой новых форм хозяйствования. К примеру, в 1930 г. в разгар коллективизации краевой журнал «На путях коллективизации» давал подробные советы, как превратить здание церкви в зернохранилище, делились опытом и предлагали помощь участвовавшие в этом крестьяне-рационализаторы.

Усилились репрессии в отношении священнослужителей и верующих. Их обвиняли в антисоветской агитации, участии в контрреволюционных группировках, распространении провокационной литературы и слухов. К примеру, священник В. П. Веселовский из Аткарского района получил 10 лет лишения свободы, высказавшись «против снятия куполов в соборе». Всего в Саратовском Поволжье за годы советской власти было репрессировано по религиозным мотивам 921 человек, из них 340 приговорены к высшей мере наказания.