«Атлас президентских выборов в Исламской Республике Иран (1980‒2017)», созданный под руководством известного французского географа и ираниста, заслуженного исследователя Бернара Уркада (Bernard Hourcade)¹], опубликован в марте ‒ июне 2020 г. на цифровой платформе французского Национального центра научных исследований (CNRS)² – CartOrient. Работы по созданию атласа велись в лаборатории 8041CNRS‒Центре изучения Иранского мира (LeCentredeRecherchesurleMondeiranien (CeRMI))³.

Атлас, опубликованный на двух языках (французском и английском), состоит из введения, 25 авторских карт (каждая из которых сопровождается довольно объёмным аналитическим текстом,конкретным для каждой карты списком литературы), и общейбиблиографии. В текстах, кроме описания исторического контекста исследуемых выборов и интерпретации их результатов, в обязательном порядке приводятся имена кандидатов, а также доля полученных ими голосов. Карты сгруппированы в три раздела. Первый раздел «Первый электоральный опыт» включает в себя карты, созданные по результатам иранских президентских выборов с 1980 по 1993 г. Они отражают явку иранских избирателей на выборы 1980, 1981, 1985, 1989 и 1993 гг. по провинциям. Вторая глава атласа «Трудное зарождение политических дискуссий» посвящена президентским выборам с 1997 по 2017 г. Представленные здесь карты отражают явку избирателей, а также долю голосов в пользу того или иного кандидата по провинциям (остан), округам (шахристан) и районам (бахш). Третья глава под названием «Некоторые компоненты политической географии Ирана» содержит аналитические карты, демонстрирующие всю сложность электоральной географии этой страны с учётом культурных, демографических, религиозных, этнических факторов. Кроме того, на той же платформе мы можем видеть 4 карты, посвящённые недавним парламентским выборам в Иране2020 г.Все карты созданы по материаламиранского Министерства внутренних дел.На сайте карты интерактивные, всплывающие иконки дают точные статистические данные для каждой административной единицы. В 1980 г. Иран насчитывал 24 провинции (остан). Для облегчения чтения карт данные были адаптированы к современному административному делению страны, выделяющему31 провинцию.

Во введении к атласу Бернар Уркад напоминает о сложившемся в начале 1979 г., вследствие свержения имперского режима и изгнания шаха Мохаммада Резы Пехлеви,консенсусе большинства иранских политических сил на предмет будущего республиканского устройства страны. Идея «республики» и соответственно выборов получила всенародную поддержку (98.2%) в ходеРеферендума 30 и 31 марта 1979 г. Подчёркивается роль аятоллы Хомейни и шиитского духовенства в единении позиций всех революционных сил. Отмечаются также и последовавшеезатемобострение борьбы за власть между различными политическими группировками. Однако среди слов, составляющих девиз нового иранского государства (Свобода, Независимость, Исламская республика), только «республика» не являлась предметом разногласий.И сегодня, «несмотря на репрессии и ликвидацию большинства оппозиционных сил, политические дебаты остаются оживлёнными» в Иране. «Демократия – это бесконечная борьба, но не вызывает сомнений, что с юридической точки зрения Иран бесспорно является республикой, и иранцы действительнопривязанык данной форме правления» [Hourcade, 2020]. Несмотря на считающиеся неизбежными и вызывающие в отдельных случаях общественные протесты факты электоральной фальсификации, иранцы приняли избирательный процесс в качестве основного и верного средства политической борьбы за власть. Движение«Где мой голос?» «во время демонстраций в 2009 г. против условий переизбрания Махмуда Ахмадинежадаотражает эту реальность. Более того, почти все оппозиционные движения за границей тоже больше не хотят возвращения к монархическому правлению» [Hourcade, 2020].

Бернар Уракад достаточно подробно рассматривает особенности политической системыи основные институты власти Исламской республики, такие как пост Верховного лидера (Rahbar), Президента ИРИ (Ra’is-e jomhur),Иранский парламент Меджлис (majles shurā-e eslāmi), Совет экспертов(majles-e khobregān), Наблюдательный совет или Совет хранителей конституции (shurā-e nehgabān), Согласительный совет или Ассамблея по определению государственной целесообразности (Majma'-e tashkhis-e maslehat-e nezâm) и т.п., хорошо известные российским иранистам (см., напр.: [Дунаева, 2018;Евсеев, Сажин, 2009; Мамедова, 2018]).При этом подчёркивается выборность всех органов государственного управления в Иране, включая Рахбара.Ссылаясь на статью 56 Иранской Конституции, он напоминает, что Ислам совместно с иранским народом является источником легитимности власти в этой стране. Однакона практике, по мнению автора атласа, в ходе управлениястранойиранцы больше руководствуются прагматичными принципами, чем идеологическими. Даже если религиозное присутствие остаётся достаточно сильным в социальных, культурных и политических сферах, иранское общество в целом и иранская политическая жизнь, в частности, переживают большую или меньшую секуляризацию. Место шиитского духовенства в государственных институтах и политической жизни является предметом продолжающихся дискуссий среди населения, представителей власти и даже самих богословов. Иранская Конституция же предусматривает, что только Верховный лидер (Рахбар) и Министр разведки в обязательном порядке должны быть членами духовенства.

С 1979 по 2017 г. в Иране имели место тридцать восемь избирательных кампаний (президентских, парламентских и муниципальных). В постреволюционный период выборы в местные органы власти на уровне провинций, округов, районов, городов и сельских округов, несмотря на то, что они были закреплены Конституцией (статьи 100‒106), неоднократно откладывались по причине ирано-иракской войны (1980‒1988), а также из-за опасения усиления местных центров власти. Первые муниципальные выборы состоялись лишь в 1999 г. в период президентства Мохаммада Хатами. Получив большую поддержку в обществе, эти выборыпривели к значительно большему количеству кандидатов и избранию многих женщин. «Несмотря на всю ограниченность власти мэра, из них выросли известные иранские политики, которые и сейчас продолжают играть важную роль в иранской общественной жизни» [Hourcade, 2020].

Говоря непосредственно о президентских выборах в Иране, Бернар Уркад указывает, что Президент ИРИ – это второе после Верховного лидера официальное лицо в стране. Глава исполнительной власти, он непосредственно возглавляет правительство.Напомним, что должность премьер-министра была упразднена конституционной реформой, утверждённой референдумом 28 июля 1989 г. Отсюда и вся важность президентских выборов. Согласно Конституции ИРИ (статья 113), президент Ирана избирается прямым всеобщим тайным голосованием на четырёхлетний срок, и он не может занимать этот пост более двух сроков. Голосование проходит в два тура. В выборах могут принимать участие все иранские граждане, достигшие возраста 18 лет (16 лет ‒до реформы 2007 г.). Кандидатами в президенты могут быть граждане ИРИ, шииты по вероисповедованию, «приверженные религии и политике» [Constitution,2004].Б.Уркад подчёркивает, что формально в ИРИ президентский пост не запрещён для женщин.Иранские президентские выборы проходят под строжайшим контролем Наблюдательного совета. Министерство внутренних дел лишь даёт административный допуск выдвинутым кандидатам и организует проведение голосования.Наиболее важным моментом избирательной кампании остаётся право Наблюдательного совета, который состоит из двенадцати «справедливых религиозных богословов, которые осознают нужды и проблемы сегодняшнего дня» (статья 91 Конституции ИРИ),отбирать кандидатов для голосования [Constitution,2004]. Это право, уточняет Б. Уркад , Наблюдательный совет получил после политического кризиса 1981 г. и импичмента первого иранского президента Абольхасана Банисадра.Обычно в Иране несколько десятков человек выражает свою готовность баллотироваться на пост президента, однако только группа из 4‒8 кандидатов проходит через фильтр Наблюдательного совета. В список Наблюдательного совета обычно попадают политические деятели первого плана, которые, как ожидается, будут доминировать в избирательной кампании, а также второстепенные кандидаты, призванные лишь показать существование определённого разнообразия мнений. Несмотря на эти строгие институционные рамки, избирательный процесс в Иране, по мнению автора, не является полностью закрытым. Начиная с 1997 г., в президентской гонке участвуют кандидаты, имеющие противоположные взгляды на дальнейшее развитие Исламской Республики. И поэтому исход президентских выборов не всегда предсказуем.

Выборы первого иранского президента состоялись 25 января 1980 г., избирательная кампания, мобилизовавшая огромные народные массы, проходила в атмосфере большого политического разнообразия (124 объявленных кандидата, 96 допущенных к участию в голосовании и 8 фактически реальных кандидатов). Однако уже следующие президентские выборы, на которых победил Мохаммад Али Раджаи (убитый 2 августа 1981 г.), не вызвали открытых политических дебатов. Анализируя динамику президентских выборов, Бернар Уркад констатирует, что выборы Али Хаменеи (1981‒1989) и Али-Акбара Хашеми-Рафсанджани (1989‒1997) прошли без участия оппозиции, даже внутренней, при этом явка избирателей на выборы продолжала снижаться(всего лишь 50.7%избирателей приняли участие в переизбрании Али-Акбара Хашеми-Рафсанджани в 1993 г.). «В условиях продолжающейся ирано-иракской войны, ликвидации либеральной и левой оппозиции и установления контроля над властью первых преемников аятоллы Хомейни, президентские выборы в Иране становятся простой юридической формальностью, результат которой был известен заранее: официальный кандидат часто получал более 90% голосов (95.1% за Али Хаменеи в 1981 г.)» [Hourcade, 2020].

Ситуация резко изменилась в 1997 г. на седьмых президентских выборах. Из 238 кандидатов, баллотировавшихся на этот пост, лишь четыре были допущены Наблюдательным Советом в качестве официальных кандидатов на выборах.Мохаммад Хатами был избран президентом Исламской Республики Иран, получив 69.6% голосов избирателей с рекордной явкой в 79.9%. Б.Уркад объясняет это тем, что умеренная оппозиция, никогда раньше не принимавшая участия в выборах, массово проголосовала за этого религиозного кандидата в надежде на глубокие политические перемены.И действительно, никто не предполагал победу М.Хатами, подавшего в отставку министра культуры, который выступал за расширение участия граждан в политике, большую открытость и «диалог цивилизаций». Он был явной противоположностью кандидату от власти Али-Акбару Натек-Нури, тогдашнему спикеру парламента, поддерживаемому элитой духовенства и консервативными группировками.После неожиданной и блистательной победы М.Хатами президентские выборы в Иране стали поводом для проведения, пусть и коротких, но избирательных кампаний, проходящих в праздничной обстановке, с митингами, уличными демонстрациями, плакатами, листовками, и даже острыми политическими теледебатами.

Наблюдая за президентскими выборами, Б.Уркад приходит к выводу, что современный иранский политический ландшафт состоит из двух основных течений:первого, консервативного, преданного принципам Исламской революции и власти Рахбара, и второго, также верного Конституции ИРИ, но более «реформистского» или «прагматичного». Последнее автор называет «прогрессистским». К этим двум основным тенденциям, включающим в себя несколько фракций, следует добавить ещё и более «популистскую» политическую реальность, неструктурированную, но нашедшую выражение во время президентского мандата Махмуда Ахмадинежада. Кроме того, отмечается существование в современном Иране весьма многочисленной«молчаливой» оппозиции, которая не спешит к избирательным урнам и участвует в общественно-политической жизни только в исключительных случаях, таких как избрание М.Хатами в 1997 г., протестное движение 2009 г. или народные выступления, празднующие победы иранских спортсменов на международных соревнованиях. На иранской политической сцене Рахбар, Президент и Парламент являются тремя конкурирующими, но и одновременновзаимодополняющимиигроками, заключает Б.Уркад.

Карты этого атласа, созданные совмещением электоральной статистики с соответствующими социологическими, экономическими и культурными данными, великолепно демонстрируют всю сложность иранской политической жизни. В качестве примера кратко рассмотрим некоторые, на наш взгляд, наиболее интересные с методологической точки зрения карты атласа.

Весьма оригинальный подход к анализу президентских выборов демонстрирует карта, представляющая географическое происхождение кандидатов в президенты, баллотировавшихся на одних или нескольких выборах (рис. 2). Видно, что двум политикам, местом рождения которых являлся иракский Наджаф (где их родители изучали теологию), было разрешено стать кандидатами в президенты, поскольку Конституция ИРИ требует от кандидатов иметь иранское гражданство и происхождение, но не быть рождёнными на национальной территории. Карта свидетельствует о том, что иранские регионы очень по-разному участвуют в избирательном процессе, который по-прежнему весьма ограничен Конституцией Исламской Республики, и прежде всего ролью Наблюдательного Совета, при отборе кандидатов ещё до выборов. Нетрудно заметить, что фактически Иран разделён на две части. Первая, активно участвующая в политической жизни страны, объединяет центральные останы (16 провинций, включая Тегеран, Исфахан, Мешхед и т. д.), выходцы из которых были кандидатами на президентских выборах. И вторая ‒ 15 периферийных останов, не представивших ни одного кандидата в президенты, кажется маргинальной или, по крайней мере, слабо вовлечённой в национальную политическую жизнь. Провинциями, которые «дали» наибольшее количество кандидатов, были Исфахан (Исфахан ‒ первый город, де-факто, контролируемый революционными силами ещё до падения шахского режима), а также и город Мешхед (столица остана Хорасан-Резави, старейшее и самое популярное место паломничества в Иране). Все избранные иранские президенты родились в центральных останах Ирана: Абольхасан Банисадр (1980‒1981) в Хамадане, Мохаммад-Али Раджаи (1981‒1981) в Казвине, Али Хаменеи (1981‒1989) в Мешхеде, Али-Акбар Хашеми-Рафсанджани (1989‒1997) в Бахрамане (провинция Керман), Мохаммад Хатами (1997‒2005) в Ардакане (провинция Йезд), Махмуд Ахмадинежад (2005‒2013) в Арадане (провинция Семнан) и, наконец, Хасан Рухани (2013‒2021) в Сорхе (провинция Семнан). Совершенно особый случай представляет собой Тегеран, который как столица страны, занимает главенствующую позицию в национальном политическом ландшафте. Здесь родились 14 из 42 кандидатов в иранские президенты. К тому же, все иранские президенты сделали свою политическую карьеру в Тегеране в центре властных структур. «И этот элемент их политической биографии был более важным для достижения президентского поста, чем их региональная привязанность, зачастую ограничивающаяся семейным измерением» [Hourcade, 2020]. Этот факт перекликается с растущей проблемой гипертрофии иранской столицы и сильной централизацией страны. Конституция ИРИ, запрещающая баллотироваться кандидатам, не являющимися шиитами, объясняет тот факт, что ни один из кандидатов не является выходцем из районов с суннитским большинством (Курдистана и Белуджистана). Автор обращает внимание, что, за исключением Мир-Хоссейна Муссави и Мохсена Мехрализаде, ни один кандидат, получивший разрешение баллотироваться, не был из регионов с тюркоязычным населением, хотя последнее составляют более четверти населения Ирана. Однако автор не спешит говорить о политической маргинализации азербайджанского населения, принимая во внимание значительную долю тюркоязычного населения в крупных городах, особенно, в Тегеране, и этническую принадлежность к азари самого Рахбара, родившегося в Мешхеде.

Происхождение кандидатов частично определяет и характер голосования за них. На карте «Локальность и регионализм: президентские выборы 2005 г.» (рис. 3), показывающей кандидатов, занявших первое место в первом туре голосования, по провинциям, прекрасно видно, что иранцы продолжают отдавать предпочтение выходцам из своих регионов вне зависимости от их политических взглядов. Все семь кандидатов, даже получившие минимальные результаты на национальном уровне, оказались на лидирующих позициях в провинциях происхождения своей семьи: Али Лариджани ‒ в Мазендаране, Мохсен Мехрализаде ‒ в Азербайджане, Мехди Карруби ‒ в районах кочевого расселения луров и Мохаммад-Багер Галибаф ‒ в Хорасане.