На протяжении всей древнеегипетской истории с момента возникновения организованного культового пространства возле погребений, а в дальнейшем изолированных часовен рядом с ними ложная дверь служила главным магическим местом погребального комплекса, связующим звеном между миром живых и мертвых, через которую дух усопшего мог выходить для принятия подношений. Форма ложной двери прошла значительный путь развития от простого отверстия между погребением и местом подношения жертвенных даров в Раннединастический период до многосоставного архитектурного элемента гробницы с надписями, изображениями и даже статуями к концу Древнего царства. Простейшая форма ложной двери состоит из ниши и барабана, имитирующей настоящую дверь со скрученным дверным занавесом из циновки. Но наиболее традиционный вид, используемый практически во всех мастабах IV–VI династии, включает в себя нишу, косяки по флангам, нижний и верхний архитрав и плакетку, на которой изображался хозяин гробницы, сидящий перед столом с подношениями (рис. 1, 1).

Так, часовня скальной гробницы GE 69, имеющая в плане близкие к квадрату пропорции (3,20×2,57 м), содержит пять шахтных погребений и одну погребальную нишу, расположенную на северной стене на высоте ок. 0,75 м от уровня пола (рис. 2). Часовни с подобными пропорциями в плане¹ не редки на Восточном плато. Например, часовня скальной гробницы GE 58 (3,50×3,20 м), содержащая четыре погребальные шахты и две погребальные ниши [Ветохов, 2016, c. 74, рис. 3, 2], или часовня GE 68 (3,20×2,57 м) с четырьмя шахтами и одной нишей и др. Как мы видим, при небольших габаритах часовен данные пропорции, приближенные к квадрату, позволили разместить достаточно большое количество шахтных и других погребений. Но при этом возникла другая задача – где располагать ложные двери для каждого из погребений? Так, на северной стене часовни GE 69 можно найти четыре небольшие ложные двери, объединенные одним архитравом с общей высотой 0,74 м. В случае с данной гробницей строители не могли не знать правильное направление на запад, поскольку во всех близлежащих гробницах ложные двери располагаются именно на западных стенах. Кроме того, непосредственно за северной стеной данной гробницы открывается вид на долину Нила, что никак не может быть направлением на «запад» как место упокоения умерших. Можно предположить, что ложные двери относятся к ближайшим шахтам (1 и 2) или даже к погребальной нише (6) и что строители намеренно расположили их как можно ближе к соответствующим погребениям.

О конфигурации скальной гробницы Каджедеда (Service tomb 1) можно судить по плану, выполненному Николаем Мельниковым (Nicholas Melnikoff) еще в 30-х годах XX века (см. фото EG021031 в архиве Дж. Райзнера [EG021031]), по которому гробница имеет три помещения – центральное (А), вытянутое по оси запад – восток, и два боковых (B и C) (рис. 4). Помещения А и С помимо западной имеют ложные двери и на всех остальных стенах. Возможно, что боковые помещения (B и C) являлись погребальными камерами, поскольку шахтных погребений ни в одном из них не наблюдается (либо они не отражены на плане). На северной стене помещения А одна из ложных дверей выполнена в стиле «дворцового фасада» в виде ниши, покрытой рядом узких ниш, имитирующих внешние стены царского дворца додинастического и раннединастического периода (см. далее) (рис. 1, 3), но плохое общее состояние гробницы не позволяет с уверенностью говорить о стиле других дверей, включая двери на западной стене. Но частое расположение ложных дверей, их небольшая глубина и отсутствие плакеток дает нам возможность предположить, что они не были главными (см. далее) в гробнице в отличие от выделяющихся большей глубиной дверей, размещенных на западной стене.

Скальная гробница Небтихеркаус (G 7836) имеет вытянутую по оси запад – восток часовню (1,60–2,0×3,20 м), одну погребальную шахту (А) и четыре погребальные ниши (B, C, D и E) (рис. 5). Дж. Райзнер в кратком описании этой гробницы упоминает про обрамленную стелу (панель), врезанную в массив скалы в середине западной стены [Reisner, 1942, p. 243], но при этом ничего не говорит ни о ложной двери на северной стене, ни о жертвенных списках над нишами D и E (см. фото A7827_NS из архива Дж. Райзнера [A7827_NS]). Между тем на фотографии A7826_NS [A7826_NS] из того же архива мы видим, что на западной стене над нишей B располагается плакетка (которую, наверное, Дж. Райзнер и подразумевал, говоря о стеле), являющаяся верхней частью некогда существовавшей ложной двери, уничтоженной в более позднее время врезанным на ее месте проходом в нишу B. Таким образом, получается, что в гробнице первоначально была ложная дверь на западной стене, как раз возле единственной погребальной шахты (A), а погребения в нишах были врезаны позднее, как и относящаяся к ним ложная дверь в северной части сооружения. Примеры подобной узурпации, когда поверх ложной двери вырезается проход в погребальную нишу, на Восточном плато встречаются неоднократно (например, в скальных гробницах GE 65, LG 66 и др.). По эпиграфическим данным, Б. Портер и Р. Мосс датируют сооружение гробницы V династией [Porter, Moss, 1974, p. 206]. Между тем следует иметь в виду, что эти надписи относятся к погребальным нишам, являющимся поздней врезкой в ранее сооруженной гробнице.

Часовня мастабы G 7525 частично сложена из обработанных каменных блоков (южная и восточная стены), а частично вырезана в той же материковой скале, что и гробница Мересанх III (G 7530), к которой она примыкает с восточной стороны (рис. 6). Ложная дверь общей высотой с архитравом ок. 1,77 м и шириной без архитрава 1,04 м располагается на северной стене часовни (2,02×1,37 м). Можно предположить, что ложная дверь относится к шахте А, расположенной сразу за ней, но возникает вопрос: что помешало разместить эту дверь на западной стене часовни? Возможно, при расположении на западной стене, являющейся одновременно внешней стеной часовни Мересанх III, ее принадлежность к шахте А перестала бы быть столь очевидной. У данной ложной двери можно выделить две особенности: четыре широких косяка – два внутренних (по 17,5 см) и два внешних (по 25 см) – и небольшая общая глубина (8,5 см). Тенденция к уменьшению глубины ложной двери проявляется при V династии, но примеры с очень небольшой глубиной встречаются ближе к концу VI династии [Reisner, 1942, p. 379]. Двойные косяки характерны как для IV, так и для V династии, но увеличение их ширины – характерный признак именно для VI династии, когда возрастает количество надписей на них [Hassan, 1944, p. 82–83, 134, 178]. Следует иметь в виду, что форма ложной двери и ее проработка в значительной степени зависела от средств владельца гробницы, поэтому данные датировки носят приблизительный характер.

Скальная гробница Анху [Abu-Bakr, 1953, p. 95–96], имеющая квадратные пропорции в плане (2,40×2,40 м), содержит две погребальные шахты и три погребальные ниши в стенах (в двух были обнаружены останки погребений) (рис. 7). В часовне имеется три ложные двери, две из которых на западной стене, а одна – в восточной части южной стены [Abu-Bakr, 1953, fig. 82]. Погребальная шахта 100 в юго-восточном углу осталась незавершенной, поэтому можно предположить, что ложная дверь в южной части западной стены, как наиболее проработанная (с верхним и нижним архитравами, плакеткой, барабаном и двумя косяками), относилась не к ней, а к расположенной в юго-западном углу часовни шахте 101, в которой было обнаружено погребение, закрытое каменными блоками. И, следовательно, ложная дверь на южной стене, представляющая собой простую нишу с барабаном, относилась к погребальной нише, находящейся за ней. Таким образом, как мы уже видели ранее в других скальных гробницах, для поздних погребений в нишах, вырезанных в стенах часовен, был не большой выбор: расположить новую ложную дверь на западной стене, удаленной от погребения и не относящейся к ней со всей очевидностью, или разместить ее рядом, но не на западной стене, как в гробницах GE 69 и GE 106.

Небольшая каменная часовня, примыкающая с юга к мастабе Сенесена [Junker, 1950, S. 83–90], имеет всего одну ложную дверь на северной стене, относящуюся, по мнению Г. Юнкера, к находящейся к юго-востоку от нее шахте 2442 [Junker, 1950, S. 84] (рис. 8). Действительно, небольшая мастаба, содержащая в своем теле три погребальные шахты (2441, 2442 и 2446), примыкает с юга к мастабе Сенесена, но вероятнее, что данная ложная дверь относится к шахте 2189 мастабы Сенесена, на которую она ориентирована [Junker, 1950, S. 85, Abb. 34, 35]; по форме и размеру она схожа с ложной дверью на восточной внешней стене этой же мастабы. Б. Портер и Р. Мосс относят сооружение мастабы Сенесена к позднему периоду Древнего царства [Porter, Moss, 1974, p. 118].

К мастабе D 25 с запада примыкает группа мастаб с большим количеством шахтных погребений в каждой из них [Junker, 1950, Abb. 55] (рис. 9). Плотность шахт такова, что те небольшие пространства между мастабами, которые были превращены в культовые часовни, были не в состоянии физически вместить ложные двери для каждого отдельного шахтного погребения. Многие ложные двери здесь относятся еще к первоначальной стадии сооружения мастаб, когда шахт в них было немного. Но позднее врезка новых шахт приняла лавинообразный характер, в результате чего не осталось места, чтобы сделать ложную дверь для каждой новой шахты. Одна из таких мастаб S 2560/2562, содержащая 5 шахтных погребений, имеет узкую часовню шириной не более 1 м и только три ложных двери, одна из которых размещена на южной стене часовни. Скорее всего, данная ложная дверь относится к шахте (без номера), расположенной непосредственно за ней, но интересна одна деталь – ложная дверь на южной стене тесно соседствует с дверью на западной стене, с которой она имеет единое углубление в полу (бассейн) для жертвенных возлияний. Другими словами, обе двери, судя по всему, устанавливались в одно время, и мастера прекрасно понимали, где расположен запад, но все равно осознанно установили дверь на южной стене.

Мастаба Ису и Мешеду (без номера) содержит девять шахтных погребений, но ее небольшая часовня (ок. 3,10×1,0 м), не имевшая пространства для расширения, вероятно, имела всего три ложных двери (рис. 10). В южной части западной стены и у южной стены обнаружены два жертвенных бассейна, вероятно, первоначально располагавшихся у впоследствии утраченных ложных дверей. А в северной части западная стена разрушена, поэтому о существовании третьей ложной двери можно только предполагать [Junker, 1951, S. 141–142]. Таким образом, мы имеем ситуацию идентичную с мастабой S 2560/2562, когда строителям пришлось расположить место для приношений у южной стены из-за желания разместить его в непосредственной близости от шахт (3 или 98). Б. Портер и Р. Мосс относят сооружение мастабы Ису и Мешеду к VI династии [Porter, Moss, 1974, p. 218].

Всегда, когда это было возможно, некрополи еще с Додинастического периода располагались на западном берегу Нила, между нильской долиной и пустыней – на границе между миром живых и царством мертвых [Verner, 2002, p. 30; Ikram, 2015, p. 140]. Такое расположение укладывается в естественную аналогию с солнцем, восходящим (зарождающимся) на востоке и заходящим (умирающим) на западе. Безусловно были ситуации, по разным причинам вынуждавшие размещать некрополь на восточном берегу [Saad, 1969, p. 77; Ikram, 2015, p. 141]. Таким образом, если некрополь расположен на западном берегу, то логично, что место культа, обращенное к миру живых, – на восточном. Хотя, например, согласно астральным представлениям, доминировавшим при III династи, царь после его смерти становился никогда не заходящей околополярной звездой³ [Verner, 2014, p. 233–234], в результате чего в царской архитектуре культовые сооружения ориентировались по линии север – юг, когда припирамидный храм располагался с северной стороны пирамиды⁴.

Другие ложные двери в гробнице так же, как и первые, предназначались для выхода двойника, но не являлись главными культовыми местами в гробнице, хотя перед ними могли осуществляться ритуальные действия. К такому типу можно отнести ложные двери, в деталях имитирующие настоящие, и двери, стилизованные под «дворцовый фасад» (рис. 1, 2, 3). Например, в мастабе Сешемнефера II (G 5080) в Гизе, относящейся к V династии, помимо часовни с двумя ложными дверьми на западной стене – главного культового места в гробнице – с ее южной стороны размещалась пристройка с вытянутым помещением, с трех сторон которого располагалось девять небольших изолированных камер (сердабов) со статуями (рис. 11). Из сердабов в помещение вели небольшие окошки в виде горизонтальных щелей, через которые ка Сешемнефера II мог наблюдать за происходящим в помещении, по-видимому, предназначавшимся для приема посетителей. Кроме того, южная стена помещения была декорирована пятью ложными дверьми, в деталях имитирующих настоящие двустворчатые двери с исполненными в камне ребрами жесткости (поперечинами), углублениями в полу для ее монтажа и засовом (см. реконструкцию [Junker, 1938, Abb. 34, S. 190]) (рис. 1, 2), а северная стена – семью ложными дверьми, стилизованными под «дворцовый фасад». Таким образом, ложные двери на южной и северной стенах, размещенные не в основной часовне, не являлись главными культовыми порталами, что и объясняет их расположение не на западной стене.