Везде
QING GENERAL FOREIGN AFFAIRS OFFICE AND ITS RUSSIAN LANGUAGE INTERPRETERS
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
QING GENERAL FOREIGN AFFAIRS OFFICE AND ITS RUSSIAN LANGUAGE INTERPRETERS
Annotation
PII
S086919080012660-3-1
DOI
10.31857/S086919080012660-3
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Pavel Lapin 
Occupation: cultural counselor of the Russian Embassy in Beijing,
Affiliation: Russian Embassy in China
Address: Beijing, China
Edition
Issue 6
Pages
141-152
Abstract

 

New foreign policy body – General Foreign Affairs Office (Zonglu yamen) was established in Peking in 1861. Institution of professional foreign language interpreters was born in the China’s diplomatic practice from the establishment of the Zonglu yamen. Foreign languages, including Russian language, allowed to reveal priority of the Qing foreign policy in the second part of 19th – first years of 20thcentury.

            The training of the Russian language specialists that was conducted in Peking School of foreign Language or Tongwenguanthat was opened for this purposes met a lot of ideological difficulties. Whole studying in the School students were deprived of opportunity to take part in the traditional imperial examination or kejuthat was an archaistic but the only one useful way for career development that time. That’s why the interest of Chinese young subjects to profession of interpreters was very low, it adversely affects their Russian language level and ability to conduct translation work.

Keywords
Qing Empire, General Foreign Affairs Office or Zonglu yamen, Russian language interpreters, Russian language study, Peking School of foreign language Tongwenguan, humanitarian contacts.
Acknowledgment
no
Received
20.11.2020
Date of publication
11.12.2020
Number of purchasers
15
Views
1400
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf 100 RUB / 1.0 SU

To download PDF you should pay the subscribtion

Full text is available to subscribers only
Subscribe right now
Only article and additional services
Subscription benefits
100 RUB / 1.0 SU
Whole issue and additional services
Subscription benefits
880 RUB / 16.0 SU
All issues and additional services for 2020
Subscription benefits
4224 RUB / 84.0 SU
1 В середине ХIХ в. Цинская империя начала медленно вступать в период кризиса, вызванного носильным включением государства в систему новых международных отношений колониального периода. Китай превращался в центр соперничества мировых держав, которые реализовывали в отношении этого государства весьма жесткую военно-дипломатическую и торгово-экономическую политику. В условиях Нового времени слабой по меркам западного мира империи было нечего противопоставить промышленно развитым европейским державам.
2 Выстраивание новых межгосударственных отношений Китая с внешним миром вело к переосмыслению при пекинском дворе существовавшей в империи более тысячи лет внешнеполитической доктрины «Китай – варвары». Мировые державы не принимали китайский «даннический церемониал» в дипломатической практике, отказывались поддерживать контакты со старыми внешнеполитическими структурами, требуя их глубокого реформирования.1
1. Традиционно вопросы внешней политики в Китайской империи курировали Министерство церемоний (Ли бу 礼部; отвечало за контакты двора с теми иностранными представителями, которые прибыли в Китай морем, из так называемых «стран Южных морей») и Палата по делам вассальных территорий (Лифаньюань 理藩院; регулировала связи Пекина на северном и северо-западном направлениях, включая Россию). Важно, что первыми о неравноправии в дипломатических контактах заявили российские официальные представители, при подписании в 1858 г. Тяньцзиньского договора предусмотрев включение в документ соответствующих условий. Было утверждено, что «сношения высшего российского правительства с высшим китайским будут производиться не через Сенат и Лифаньюань, как было прежде, но чрез российского министра иностранных дел и старшего члена Верховного государственного совета (Цзюнь-цзи-чу)» [Русско-китайские отношения, 1958, с. 31].
3 Еще в ходе второй «опиумной войны» Китая с Францией и Британией (1856–1860) в сентябре 1860 г. младший брат императора Сяньфэна – князь Исинь (奕, 1833–1898) инициировал учреждение отдельной структуры по ведению переговоров с державами, заключению межгосударственных соглашений и решению текущих политических и торговых вопросов – Главное управление по умиротворению варваров (Фу и да цзюй 抚夷大局) [Дэн Чжичэн, цз. 3, 2008, с. 510–511].2
2. Управление разместилось в храме Цзясинсы (嘉兴寺). Ввиду экономии средств постоянного штата не создавалось и комплектование кадрами осуществлялось на ротационной основе за счет временного прикомандирования чиновников из Военного совета (Цзюньцзичу 军机处) и Дворцовой канцелярии (Нэйгэ 内阁). Общий штат составлял порядка 50 человек. Руководили новой структурой сам князь Исинь, главные чиновники Военного совета (Цзюньцзичу дачэн 军机处大臣) Гуйлян (桂良, 1785–1862) и Вэнь Сян (文祥, 1818–1876), а также глава арсенала (Убэйюань 武备院) Цин Хэнци (卿恒祺). Подробнее см: [У Фухуань (1), 1995, с. 61–66]. Некоторые из них уже имели опыт ведения международных переговоров: например, Гуйлян в 1858 г. подписал с графом Е.В.Путятиным российско-китайский Тяньцзиньский договор [Русско-китайские отношения, 1958, с. 30, 34].
4 Созданное управление, однако, не привнесло каких-либо заметных изменений в организацию внешнеполитической работы цинской администрации. Более того, само название вновь подчеркивало архаичность подходов в планировании межгосударственных дел. Критика внешнеполитического курса усилилась после проигрыша Китая во второй «опиумной войне» и подписания с державами (в том числе с Россией) в октябре–ноябре 1860 г. Пекинского договора, предоставившего иностранцам еще большие права и привилегии в Цинской империи [Уди Чжунго цзиньдай бу пиндэн тяоюэ, 2012, с. 26, 36–37]. Тринадцатого января 1861 г. (3 день 12 месяца 10 года Сяньфэн) князь Исинь совместно с Гуйляном и Вэнь Сяном подали императору Сяньфэну объемный доклад – «Шесть пунктов доклада об обдуманном решении по единому планированию всеобщей ситуации» (Тун чоу цюаньцзюй чжо ни чжанчэн лю тяо 统筹全局酌拟章程六条), в котором формулировались основные принципы организации внешнеполитической деятельности [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 71. Т. VIII, 1979, с. 2674–2680]. В первом же пункте документа предлагалось учредить новую внешнеполитическую структуру [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 71. Т. VIII, 1979, с. 2675].
5 20 января 1861 г. (10 день 12 месяца 10 года Сяньфэн) последовал указ монарха о создании Главноуправляющего ведомства по торговым делам всех государств (Цзунли гэго туншан ши'у ямэнь 总理各国通商事务衙门) [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII, 1979, с. 2690]. Исинь выступил против такого названия ведомства, обратив внимание двора, что новое учреждение будет рассматриваться иностранцами исключительно как орган государственной власти, отвечающий за внешние торговые контакты, но никак не политические [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII, 1979, с. 2710]. 23 января князь повторно обратился с докладом к монарху с просьбой исключить слово «торговые» из названия учреждения, а 1 февраля 1861 г. (21 день 12 месяца 10 года Сяньфэн) представил на утверждение «Устав из десяти пунктов» (Шитяо чжанчэн 十条章程), в котором были сформулированы основные параметры работы учреждения [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII, 1979, с. 2715–2719]. Император дал согласие на изменение названия ведомства и уже 3 февраля утвердил поданный ему Устав [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII, 1979, с. 2714]. Десятого марта 1861 г. (1 день 2 месяца 11 года Сяньфэн) в Пекине было официально учреждено Главноуправляющее ведомство по делам всех государств (Цзунли гэго ши'у ямэнь 总理各国事务衙门, сокр. Цзунли ямэнь) [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 74. Т. VIII, 1979, с. 2756]. В тот же день для него была отлита большая государственная печать, оттиски которой для организации делопроизводства были разосланы во все китайские центральные ведомства, морские порты, открывшиеся для международной торговли, а также с официальной нотой ведомства препровождены в посольства иностранных государств в Пекине [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 74. Т. VIII, 1979, с. 2756].
6 Руководителем, или «главным управляющим чиновником ведомства» (цзунли дачэн 总理大臣), назначался по совместительству глава Военного совета, представитель императорского клана с титулом великий князь (циньван 亲王).3 Ему в заместители, главными чиновниками (дачэнь 大臣), направлялись также по совместительству члены Военного совета.4 Текущую работу выполняли чиновники в ранге чжанцзин (章京; «начальник канцелярии») [Гуансюй хуэйдянь, цз. 99, 1967, с. 436–439].5 Административно Ведомство включало территориальные департаменты (гу 股), функциональные отделы (чу 处 или кэ 科)6, а также подведомственные организации7.
3. Первым руководителем Ведомства стал великий князь Исинь, который с 1853 г занимал должность председателя Военного совета [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII, 1979, с. 2692]. Стоит, кстати, сказать, что кандидатуру Исиня на должность главы новой внешнеполитической структуры поддерживали и иностранные державы – Британия, Россия, Франция и Италия, которые связывали с этим назначением возможность неукоснительного выполнения китайской стороной обязательств перед иностранцами, взятых с учетом условий Пекинского договора [Сун Мяо, 1998, с. 78]. Исинь прослужил в должности руководителя Ведомства до 1885 г., его сменил видный политический деятель, правнук императора Цяньлуна, великий князь Икуан (奕劻, 1838–1917), служивший там до 1901 г. [Цин ши цза као, 1963, с. 282].

4. Заместителями стали близкие Исиню люди – уже упоминавшиеся выше члены Военного совета канцлер павильона Вэньхуа Императорского дворца (Вэньхуа дянь дасюэши 文华殿大学士) Гуйлян и старший товарищ Министра финансов (Хубу цзо шилан 户部佐侍郎) Вэнь Сян [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII,1979, с. 2692].

5. Штатное расписание чиновников-чжанцзин увеличивалось по мере расширения контактов с внешним миром и увеличение внутригосударственных задач Ведомства. В год открытия было предусмотрено всего 20 вакантных мест, в 1864 г. их количество увеличилось до 36 и впоследствии продолжало расти [Е Сянфэн, 1994, с. 77]. Зачисление на должности производилось по результатам экзаменов. Обращает на себя внимание, что среди претендентов на работу были и обладатели высших ученых званий – цзиньши (进士, букв.: «продвинувшийся муж») [Ли Вэньцзе (1), 2011, с. 108, 116].

6. Например, правовой отдел (сы фа тин 司法厅), отдел телеграмм (дяньбао чу 电报处), цинский архив (цин дан фан 清档房), финансовый отдел (иньку 银库) [Ли Пэннянь, 1988, с. 255].

7. Таких организаций было две. Первая – учрежденное в Пекине в 1865 г. Главное налоговое управление (Цзун шуйу сы шу 总税务司署), которое, в том числе, регулировало сборы экспортно-импортных пошлин, налоги с продаж «лодок и повозок», это же подразделение курировало деятельность китайских консульских учреждений за рубежом [Гуансюй хуэйдянь, цз. 99, 1967, с. 436]. Второй подведомственной структурой была пекинская Школа иностранных языков (Тунвэньгуань 同文馆), в которой преподавали иностранные языки и европейские точные науки [Гуансюй хуэйдянь, цз. 99, 1967, с. 447–450].
7 Наибольший интерес вызывают территориальные департаменты-гу, сфера деятельности которых позволяют выявить наиболее приоритетные направления китайской внешней политики в тот период. В год создания Ведомства были открыты Английский (Инго гу 英国股)8, Французский (Фаго гу 法国股)9, а также Русский (Эго гу 俄国)10 департаменты. В 1864 г. образовался Американский департамент (Мэйго гу 美国股)11. В 1883 г. был учрежден департамент береговой обороны (Хайфан гу 海防股)12, который в 1894 г. был преобразован в департамент Японии (Жибэнь гу 日本股) [Гуансюй хуэйдянь, цз. 99, 1967, с. 440–445; Ли Пэннянь, 1988, с. 249].
8. Кроме вопросов, связанных с контактами с Британией, также курировал связи с Австрией.

9. Обеспечивал контакты цинского двора с Францией, а также Голландией, Испанией и Бразилией.

10. Курировал отношения Китая с Россией и Японией, ведал вопросами сухопутной торговли, пограничного размежевания, протокольно-церемониальными вопросами, отбором кадров для отправки в заграпредставительства, проведением аттестаций при зачислении на службу в ведомство [У Фухуань (2), 1995, с. 21].

11. В сферу деятельности этого департамента входило регулирование контактов китайского двора с максимальным числом зарубежных государств – кроме Америки, также Германия, Пиру, Италия, Швейцария, Норвегия, Бельгия, Дания, Португалия.

12. Ведал вопросами морской береговой охраны и военным производством, телеграфными линиями, железнодорожным строительством, а также добычей полезных ископаемых.
8 Видно, что функции нового Ведомства выходили далеко за рамки внешнеполитических, оно курировало также ряд внутригосударственных экономических, военных и промышленных сфер. Такое сочетание полномочий было объяснимо. Китай входил в Новое временя, и созданный ранее архаичный государственный аппарат, который функционировал в условиях изоляции империи от внешнего мира, в новых реалиях эффективно действовать уже не мог. Цинская администрация была вынуждена на начальных этапах административных преобразований наделять новые структуры не свойственными им функциями, видимо, планируя создание в будущем более подходящих органов власти. В связи со значительным расширением полномочий Ведомства и укреплением его политического значение во властных кругах оно иногда называлось на европейский лад «Кабинетом министров» (Нэйгэ 内阁) или «Кабинетом министров по иностранным делам» (Янъу нэйгэ 洋务内阁) [Сун Мяо, 1998, с. 79]. Финансировалось Ведомство за счет поступавших таможенных сборов.13
13. С целью обеспечения стабильного финансирования Исинь постарался поставить под контроль Ведомства все таможенные поступления, что ранее считалось сферой ответственности Министерства финансов (Хубу 户部), тем самым настроив против себя руководителя этого ведомства, консерватора маньчжура Сушуня (肃顺). С тем, чтобы Главноуправляющее ведомство не могло нормально функционировать, Сушунь распорядился впредь все средства, поступавшие в качестве таможенных сборов, направлять в Жэхэ, где временно в 1858-1860-х гг. находился двор вследствие военных действий с Британией и Францией. После длительных споров было принято решение возложить административное управление таможней на Цзунли ямэнь, предоставив право устанавливать размеры пошлин с учетом международной ситуации, но сохранить за Министерством финансов управление и распределение фактических средств, поступавших в казну в счет таможенных платежей. Финансирование Цзунли ямэнь получал исправно, но Ведомство «не могло превышать заранее обозначенные лимиты» [Ди эр цы япянь чжаньчжэн, 1978, с. 365].
9 С организацией Главноуправляющего ведомства начал совершенствоваться протокольный церемониал, который становился все более схожим с европейской дипломатической практикой, был понятен иностранцам и ими принимался.14 Еще при учреждении Ведомства Исинь умело оградил его от контроля со стороны Министерства церемоний, которое продолжало существовать и формально регулировало вопросы внешних контактов. На подчинении Цзунли ямэнь Министерству настаивали представители консервативного крыла высшего чиновничества, однако Исинь разъяснял, что любая ассоциация с традиционным Министерством церемоний станет нарушением международных договоров с державами, вызовет их недовольство, в результате чего «те варвары обязательно не подчинятся воле [Китая]» [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII, 1979, с. 2715].
14. В китайской исторической литературе сохранились упоминания об организации контактов членов Ведомства с иностранными официальными представителями. «Посланники иностранных государств после вступления в должность и до завершения миссии должны посещать Главноуправляющее ведомство, где удостаиваться равного протокольного приема, при этом их угощают вином и фруктами, либо устраивают торжественный прием. Чиновники Ведомства, в свою очередь, наносят ответный визит посланнику» [Е Сянфэн, 1994, с. 79]. Для организации протокольных мероприятий в честь иностранных представителей из казны Ведомству выделялись немалые ассигнования [ПИА КНР. 03–6647–128. Л. 10]. Это, конечно, отличалось от «даннического» церемониала, который ранее применялся к иностранным, в том числе российским официальным представителям в Пекине. «Послов и посланников в Китаях, – справедливо указывал российский посланник Владиславич-Рагузинский во время посещения Китая в 1728 г., – когда допускали к хану (китайскому императору. – П.Л.) на аудиенцию, принуждены они были кланяться пред залою трижды по трижды ханскому столу, который посреди поставлен был, покрыт желтой камкою, а потом грамоту на оный стол положить» [Владиславич-Рагузинский, 1842, с. 315].
10 Главноуправляющее ведомство по делам всех государств просуществовало до лета 1901 г., когда было преобразовано в Министерство внешних дел (Вайу бу 外务部).15
15. Подробнее об административных преобразованиях см.: [Чжан Цзи, 2014, с. 91–96].
11 В «Своде узаконений Гуансюй» (Гуансюй хуэйдянь 光绪会典) указывалось, что одной из важных функций Ведомства являлись «дела по переводу грамот и передаче [их содержания]» (вэнь и чуань да 文译传达之事) [Гуансюй хуэйдянь, цз. 99, 1967, с. 436]. Несмотря на это положение, Ведомство долгое время существовало без переводчиков, и встречи китайских дипломатов с иностранными представителями переводили толмачи зарубежных делегаций.16 Так работа строилась до 1888 г., когда руководитель Цзунли ямэнь великий князь Икуан таки принял решение ввести должности штатных переводчиков. 17 «В Ведомстве ведется много переговоров, [в связи с чем] имеется большая потребность в переводчиках, – сообщал князь в докладе императору Гуансюй. – Чиновник (Икуан. – П.Л.) совместно с другими обсудил, решено учредить должность переводчика первого разряда (фаньи гуаньчжэн 翻译官正) и переводчика второго разряда (фаньи гуаньфу 翻译官副) по английскому, французскому, русскому и немецкому языкам. Выбрать и направить в Ведомство претендентов из числа советников, ранее выезжавших за границу, а также возвратившихся в Пекин переводчиков, срок командировки которых [за рубежом] завершился. При посещении Ведомства посланниками разных государств переводчикам надлежит последовательно передавать слова в ходе беседы, [переводчик] также исполняет обязанность по переводу и скреплению высказываний на китайском и иностранном языках18» [ПИА КНР. 03–5330–082. Л. 1].
16. Скажем, в сохранившейся китайской официальной переписке между Русским департаментом Цзунли ямэнь и нашим посольством в Пекине за 1878 г., когда речь шла о составе китайской делегации при посещении нашей миссии, китайские переводчики русского языка не упоминались [Вань цин вайцзяо хуэйу бин вайу мици данъань хуэйбянь, 2008, с. 34, 36].

17. И это притом, что требования о введении вакансий переводчиков были включены еще в «Устав из десяти пунктов» от февраля 1861 г. [Чоубань и у ши мо, Сяньфэн чао, цз. 72. Т. VIII, 1979, с. 2719–2720].

18. Видимо, речь шла о составлении записей бесед на двух языках и их последующем заверении переводчиком. Такими записями бесед китайские и иностранные дипломаты обменивались для последующего выполнения договоренностей.
12 Так, в 1888 г. начала официальную деятельность переводческая служба китайского внешнеполитического ведомства, 19 одним из важнейших направлений работы которой являлось обеспечение российско-китайских контактов.
19. По данным китайских исследований, с 1889 по 1901 гг. в Ведомстве в общей сложности служили 17 переводчиков иностранных языков (английский, французский, немецкий, русский, японский) [Ли Вэньцзе (2), 2011, с. 93–96].
13 Несмотря на продолжительную историю китайской русистики,20 документальным образом подтвержденные факты деятельности официальных китайских переводчиков русского языка относятся именно к периоду их службы в Главноуправляющем ведомстве по делам всех государств.
20. В 1708 г. в Пекине указом императора Канси при Дворцовой канцелярии была открыла Школа русского языка (Нэйгэ элосы вэньгуань 内阁俄罗斯文馆), целью которой стала подготовка «драгоманов русского языка для Палаты Внешних Дел (Лифаньюань. – П.Л.), которая по трактатам, состоит в сношениях с нашим Правительствующим Сенатом» [Ковалевский, 1853, с. 203]. Деятельность этого учебного заведения, однако, стала малоэффективной, так как вплоть до ее закрытия в 1862 г. она так и не подготовила ни одного специалиста, впоследствии получившего известность переводчика русского языка [Ковалевский, 1853, с. 203–204; Лапин, 2009; Тимковский, 1824, с. 71–72].
14 Анализ китайской исторической литературы и архивных документов позволяет выявить имена пятерых переводчиков русского языка, которые после принятия специального указа по Ведомству в 1888 г. были зачислены туда на службу. В 1892–1901 гг. там работали хорошо известные по историческим документам русисты – маньчжуры Такшина (塔克什讷), Бактана (巴克他讷), монгол Саиньту (萨荫图, имя дано в китайской транскрипции) и двое китайских служащих – Цин Цюань (庆全) и Жуй Ань (瑞安) [Ли Вэньцзе (2), 2011, с. 93–94].
15 Все пятеро были выпускниками открывавшегося в апреле 1863 г. отделения русского языка пекинской Школы иностранных языков Тунвэньгуань [Чоубань иу шимо, Тунчжи чао, Цз. 15. Т. II, 2008, с. 656]. Своих профессиональных педагогов-русистов у китайцев тогда еще не было21, поэтому важным было наладить практику приглашения на должность преподавателя россиянина. «Член китайского Министерства иностранных дел (Главноуправляющее ведомство по делам всех государств. – П.Л.), – писал в декабре 1862 г. в МИД российский посланник в Пекине Л.Ф.Баллюзек, – просил меня вторично дать им положительный ответ смогут ли они надеяться на назначение учителя русского языка ко времени открытия школы» [АВП РИ. Ф. 161, II-12, оп. 52, д. 1, л. 1]. В ответ на просьбу Цзунли ямэнь российское посольство рекомендовало на должность учителя выпускника Санкт-Петербургской духовной академии, переводчика Российского посольства А.Ф.Попова (1829–1870) [АВП РИ. Ф. 161, II-12, оп. 52, д. 1, л. 6об].
21. Весной 1862 г. упомянутая выше Школа русского языка при Дворцовой канцелярии была расформирована. По итогам аттестации, проведенной тогда среди китайских учителей русского языка, в создаваемую школу Тунвэньгуань был направлен лишь один из них – Го Шичунь (国世春), «немного знавший русский язык» [Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо, 1983, с. 3].
16 При назначении россиянина на должность местные администраторы выразили желание, чтобы он преподавал не только родной язык, но и «знакомил учащихся с географией, математикой, историей, даже астрономией» [АВП РИ. Ф. 161, II-12, оп. 52, д. 1, л. 9]. Обучение общеобразовательным предметам велось в первой половине дня, русский язык преподавали в течение второй половины дня [Хуао Шуся, 2004, с. 59]. Срок обучения первоначально составлял пять лет, а с 1876 г. – был увеличен до восьми. 22
22. На первом курсе ученики постигали иностранную азбуку и основы словообразования, на втором переходили к изучению основ грамматики и составлению предложений, на третьем им преподавалась география и история зарубежных государств, а также основы перевода, на четвертом ученики постигали основы математики и алгебры, практиковались в переводе официальной переписки, на пятом изучали основы естествознания, геометрию, тригонометрию и занимались переводами, на шестом велось преподавание механики, дифференциальных интегралов, навигационных расчетов, а также перевода, на седьмом переходили к изучению химии, астрономии, международного права и практиковались в переводах, наконец, на последнем, восьмом, году обучения ученики продолжали заниматься астрономией, постигали географию металлов и материалов, изучали основы политики иностранных государств и продолжали отрабатывать навыки перевода [Чжунго цзиньдай цзяоюй ши цзяосюэ цанькао цзыляо, 1986, с. 31–32].
17 Первым выпускником пекинской Тунвэньгуань, которого впоследствии зачислили на службу в Ведомство, стал Такшина. Преподавателем русского языка у него служил упомянутый выше А.Ф.Попов. Будущий русист, как и вся группа, учились старательно: «Успевают отлично, порядочно понимают разговор и составляют фразы, недурно переводят с русского на китайский. На экзамене в прошлом году (1865 г. – П.Л.) они оказались лучшими из всех трех училищ (отделений русского, английского и французского языков. – П.Л.)», – сообщал А.Ф.Попов [ГА РФ, ф. 730, оп. 1, д. 3695, л. 16]. За особые успехи в учебе Такшина (вместе с другим одногруппником – Гуй Жуном (桂荣)) в качестве переводчика был зачислен в первое официальное китайское посольство, которое в 1868–1871 гг. под руководством американского посланника в Китае Ансона Бурлингейма (Anson Burlingame, кит. имя: Пу Аньчэн 浦安臣, 1820–1871) посетило основные государства Европы и США [Чжан Дэи, 1981, с. 25].23 Если учитывать то, что в момент отправки миссии за рубеж Такшина уже завершил обучение (составляло пять лет), то можно говорить, что в школу он поступил в год открытия отделения русского языка в 1863 г.
23. В поездке Такшина регулярно писал своему русскому учителю в Пекин, рассказывая о то, что будучи в США и Британии они побывали «в крепостях, корабельных верфях, в университетах, на фабриках, часовых заводах» [РГАДА. Ф. 1385, оп. 1, д. 2019, л. 4]. За рубежом переводчик продолжал учить русский язык со специально нанятым для него и Гуй Жуна россиянином по фамилии Гофман, благодаря преподаванию которого они «не только старых уроков» не забыли, но новые освоили, что было для них «очень полезно» [РГАДА. Ф. 1385, оп. 1, д. 2019, л. 5об]. Благодаря рекомендациям А.Ф.Попова они много практиковались в устном русском языке: «Вы советовали нам знакомиться и разговаривать с русскими, ваш совет очень хороший, очень благодарим вас за вашу заботу о нас. Мы и будем так делать» [РГАДА. Ф. 1385, оп. 1, д. 2019, л. 1, 6об–7]. С февраля по март 1871 г. миссия находилась в Санкт-Петербурге, где ряд ее руководителей встретились с российским монархом Александром II [Хао Шичан, Ли Яси, 2001, с. 10–11].
18 Бактана и Цин Цюань, по всей видимости, были одногруппниками и окончили Тунэвньгуань в 1878 г. [Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо, 1983, с. 55]. За два года до этого, как указывалось, нормативный срок обучения в учебном заведении был продлен до восьми лет. С учетом этого правила оба учащихся поступили на русское отделение в 1871 г.24
24. Обращает на себя внимание тот факт, что, по данным именного реестра Тунвэньгуань, Цин Цюань числился в студенческом списке и в 1887 г., притом что, по этому же документу, в том году он был командирован на преподавательскую должность в Хуньчунь [Тунвэньгуань тимин лу, ди сы цы, 1887, л. 10].
19 Точных данных о времени обучения в Тунвэньгуань Жуй Аня в источниках пока не выявлено. Вместе с тем, известно, что в 1887 г. он числился учащимся этого учебного и в том же году был командирован в Россию в длительную командировку, в связи с чем можно предположить, что обучение он завершил не позднее 1887 г., поступив, таким образом, в учебное заведение в 1879 г. [Тунвэньгуань тимин лу, ди сы цы, 1887, л. 10]. В 1882 г. на русское отделение поступил Саиньту, завершивший обучение в 1889 г. [Циндай гуаньюань люйли данъань цюаньбянь, 1997, с. 526].
20 Русский учитель первого китайского переводчика А.Ф.Попов скончался в Пекине 15 февраля 1870 г. По предварительной договоренности с российскими властями 16 февраля на должность преподавателя был зачислен студент Духовной миссии, титулярный советник Карл Вебер, проработавший в этом качестве до 1 января 1871 г. [АВП РИ. Ф. 161, II-12, оп. 52, д. 1, л. 81]. До 1889 г., времени окончания школы последним из пяти будущих переводчиков Саиньту, туда наши представители направили еще четырех российских наставников,25 обеспечив бесперебойное нахождение носителей русского языка в этом учебном заведении и подготовку там профессиональных переводчиков русского языка.
25. Это были некий Н.Тетушкин (назначен на должность преподавателя русского языка в 1872 г.), В.Н.Хаген (W.N.Hagen, 1872 г., одновременно преподавал немецкий язык), Е.Г.Р.Пандер (E.G.R.Pander, 1881 г., также параллельно вел немецкий язык) и Виктор вон Грот (Victor von Grot, 1888 г.) [Чжунго цзиньдай цзяоюйши цзыляо хуэйбянь. Янъу юньдун шици цзяоюй, 2007, с. 177].
21 Интересен жизненный путь будущих первых официальных переводчиков русского языка после окончания школы Тунвэньгуань и до их официального зачисления на службу во внешнеполитическое ведомство. Видно, что почти все они имели опыт службы в России в качестве переводчиков,26 занимались педагогической деятельностью27 или по совместительству замещали вакантные должности в непрофильных центральных и региональных министерствах и ведомствах28.
26. С целью урегулирования российско-китайских территориальных размежеваний в Синьцзяне и подписания Ливайдийского договора об Илийском крае в июне 1878 г. в Санкт-Петербург прибыла дипломатическая делегация под руководством полномочного министра в России (чу ши эго циньчай дачэнь 出使俄国钦差大臣), первого заместителя министра чинов (Либу цзо шилан 吏部左侍郎) Чун Хоу (崇厚, 1826–1893). В состав группы входили 20 человек, включая переводчиков русского языка – уже посещавших Россию Гуй Жуна и Такшину, которых по приезде зачислили на должности переводчиков в посольстве [Чжан Дэи, 1986, с. 640]. Осенью 1879 г. Чун Хоу вернулся в Китай. В феврале 1880 г. новым министром при российском дворе был назначен первый заместитель главы Ревизионной палаты (大理寺少卿) Цзэн Цзицзэ (曾纪泽, 1839–1890), имевший полномочия на подписание Санкт-Петербургского договора, позволявшего урегулировать территориальные вопросы в Синьцзяне. Цзэн Цзицзэ оставался в должности посланника до августа 1886 г. Переводческую работу в течение всего этого периода по-прежнему выполняли Такшина, Гуй Жун и Цин Чан [Воскресенский, 1995, с. 128, 136]. В 1885–1888 гг. новым китайским посланником в России (по совместительству – в Британии и Франции) служил комиссар по гражданским и финансовым делам провинции Цзянси (Цзянси бучжэн ши 江西布政使) Лю Жуйфэнь (刘瑞芬, 1827–1892), переводчиком которого в третий раз назначили Такшину [ПИА КНР. 03–5222–072. Л. 1–2], а также, как указывалось выше, прибывшего в 1887 г. в Санкт-Петербург сроком на три года переводчика Жуй Аня [Тунвэньгуань тимин лу, ди сы цы, 1887, л. 21об]. В 1892 г. Такшину наконец сменил другой переводчик Бактана, который до 1896 г. служил в Санкт-Петербурге при китайском посланнике Сюй Цзинчэне (许景澄, 1845–1900; посланник в России в 1890–1897 гг.) [ПИА КНР. 03–5291–084. Л. 1]. Летом 1880 г. по указанию Цзунли ямэнь для работ по сверке двусторонних договоров в Россию выехал переводчик Цин Цюань. Он был зачислен на службу в посольство кандидатом на должность переводчика (хоубу фаньи гуань 候补翻译官) сроком на три года [Цзэн Цзицзэ цзи, 2005, с. 61].

27. Русист Бактана сразу после окончания пекинской Тунвэньгуань был оставлен при школе в должности помощника учителя (фу цзяоси 副教习), параллельно числившись в должности секретаря Дворцовой канцелярии (Нэйгэ чжуншу 内阁中书) [Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо, 1983, с. 65]. Скорее всего, именно с преподавательской должности в 1892 г. Бактана выехал в Санкт-Петербург в длительную командировку. В 1896–1898 гг. помощником преподавателя русского отделения Тунвэньгуань служил Саиньту [Чжунго цзиньдай сюэчжи шиляо, 1983, с. 42]. Довольно богатый педагогический опыт имел Цин Цюань, который в 1887 г. по запросу цзилиньского военного губернатора (цзилинь цзянцзюнь 吉林将军) Си Юаня (希元) был спешно направлен в Хуньчунь для организации там школы русского языка [ПИА КНР. Ф. 33. Оп. 232. Микрофильм 32. Л. 177]. После этого уже по просьбе наместника цинского двора в провинции Хугуан (объединенное название провинции Хубэй и Хунань) (хугуан цзунду 湖广总督) в 1896 г. был командирован в ту провинцию для преподавания русского языка в открывшейся там в 1893 г. Хубэйской школе «самоусиления» (Хубэй цзыцян сюэтан 湖北自强学堂) [Тунвэньгуань тимин лу, ди лю цы, 1896, л. 38об]. Жуй Ань в 1890 г. после возвращения из командировки в России был зачислен помощником преподавателя (фу цзяоси 副教习) в пекинскую Тунвэньгуань [Ли Вэньцзе (2), 2011, с 95].

28. Например, работавший в китайском посольстве Такшина параллельно числился в должности помощника начальника отдела (юань вайлан 员外郎) Министерства общественных работ (Гунбу 工部) [Чжунго цзиньдай цзяоюй ши цзыляо. Янъу юньдун шици цзяоюй, 2007, с. 83], а переводчик Саиньту в 1896 г. в должности внештатного помощника начальника отделения (эвай юаньвайлан, 额外员外郎) был направлен в Министерство финансов (户部) [Циндай гуаньюань люйли данъань цюаньбянь, 1997, с. 526]. Жуй Ань в 1891 г. по распоряжению Цзунли ямэнь был и вовсе командирован в Тибет для участия в картографических работах, где, возможно, прослужил до 1895 г. [Ли Вэньцзе (2), 2011, с 95].
22 По данным архивных документов, первым весной 1892 г. на должность переводчика первого разряда (фаньи гуаньчжэн 翻译官正) в Ведомство был принят русист Такшина [ПИА КНР. 03–5330–082. Л. 1]. Через три года, летом 1895 г., туда в качестве переводчика зачислили Жуй Аня [Ли Вэньцзе (2), 2011, с 95]. Однако в 1896 г. по просьбе военного губернатора провинции Хэйлунцзян (Хэйлунцзян цзян цзюнь 黑龙江将军) Эньцзэ (恩泽, прим. 1840–1899) Жуй Ань был направлен в Цицикар для работы в открывшейся там школе русского языка (Эвэнь сюэтан 俄文学堂) [Тунвэньгуань тимин лу, ди сы цы, 1887, л. 38].29 А Такшина весной 1896 г. в составе государственной делегации во главе с чрезвычайным посланником Ли Хунчжаном (李鸿章, 1823–1901) выехал в Россию для участия в мероприятиях по случаю коронации российского императора Николая II и подписания между двумя империями Союзного договора [Ли Хунчжан цюаньцзи, 2008, с. 81].
29. По данным финансовой отчетности Главноуправляющего ведомства, Жуй Ань, возможно, выехал в Цицикар в 1897 г., так как видно, что в течение 1897 г. он еще получал жалованье в качестве сотрудника Цзунли ямэнь [ПИА КНР. 03–6647–128. Л. 1]. В Цицикаре Жуй Ань добился неплохих результатов. По итогам выпускных экзаменов в 1899 г. его «учащиеся могли уверенно изъясняться на русском языке, четко переводить тексты с китайского языка на русский» [Сунь Цзыхэ, 1977, с. 484]. По неизвестным причинам в 1899 г. класс был распущен, а наставник премирован за хорошую работу [ПИА КНР. 03–7210–059. Л. 1–2].
23 Чтобы Ведомство не осталось без переводчика-русиста, еще до отъезда Такшины в Россию, в апреле 1896 г. на должность был зачислен Бактана [Ли Вэньцзе (2), 2011, с 95], а из провинции Хугуан возвращен Цин Цюань, которого тогда же определили переводчиком в Ведомство [Тунвэньгуань тимин лу, ди лю цы, 1896, л. 34]. Делегация Ли Хунчжана в августе 1896 г. вернулась в Пекин, и Такшина вновь вышел на службу. На какое-то время в Ведомстве одновременно трудились четыре русиста: старший переводчик Такшина, зачисленные позже на должности Бактана и Цин Цюань, а также еще не выехавший в Цицикар Жуй Ань [ПИА КНР. 03–6575–027. Л. 5].
24 Профессионально укрепленный штат переводчиков-русистов, однако, просуществовал не долго. В конце 1897 г. должность оставил Цин Цюань, но на его место из Министерства финансов был оперативно переведен Саиньту, который параллельно работал помощником преподавателя в Тунвэньгуань [Тунвэньгуань тимин лу, ди лю цы, 1896, л. 5; Циндай гуаньюань люйли данъань цюаньбянь, 1997, с. 526]. По прошествии трех лет, в 1900 г., Саиньту получил должность ланчжун (郎中 начальник отделения) и был переведен на другую службу.30
30. Летом 1900 г. в разгар военных действий китайской армии против войск держав, планировавших захватить Пекин, Саиньту был командирован в военную ставку маньчжурского командования в приморском Тяньцзине, а затем – на службу в провинцию Шэньси [Циндай гуаньюань люйли данъань цюаньбянь, 1997, с. 526]. Летом 1902 г. Саиньту зачислили в Министерство чинов (Либу吏部) с откомандированием для работы в школе Тунвэньгуань [ПИА КНР. 03–5404–121. Л. 1–2]. В 1907 г. был переведен на службу в Харбин [ПИА КНР. 03–5479–133. Л. 1].
25 Известно, что в течение какого-то времени после преобразования Ведомства в Министерство внешних дел в 1901 г. там в должности переводчика русского языка оставался работать лишь один Такшина, на тот момент имевший довольно высокий ранг фудутун (副都统, заместителя начальника «знамени») [Цин шилу. Дэцзун цзин хуанди шилу, 1987, цз. 496, с. 550]. О дальнейшей судьбе другого переводчика Бактана, а также ушедшего в отставку в 1897 г. из Ведомства Цин Цюаня данных пока не выявлено.
26 Жалованье переводчиков было весьма высоким, но, судя по всему, нестабильным. Для всех толмачей оно было одинаковым, вне зависимости от иностранного языка. В 1896 г., когда там одновременно работали четыре русиста, годовое жалованье каждого сотрудника составляло чуть более 171 лянов серебра, им также компенсировались расходы на питание, приобретение чая, уголь для обогрева и масла для лампад [ПИА КНР. 03–6575–027. Л. 5]. 31 Однако на следующий год их основное денежное довольствие выросло до 212 лянов каждому при сохранении дополнительных компенсаций, как и годом ранее [ПИА КНР. 03–6647–128. Л. 5].
31. Серебряный лян (иньлян, 银两) – мерный слиток серебра, в качестве денежного инструмента использовался в Китае более 1,7 тыс. лет. Вес 1 ляна варьировался от 36 до 37,68 г, при этом использовавшийся в международных расчетах так называемый таможенный лян весил 37,68 г. Для понимания размеров жалованья можно соотнести его с заработком других специалистов. Например, в 1870 г. годовой размер жалованья российского преподавателя в Тунэвньгуань А.Ф.Попова составлял 1 тыс. лянов серебра [АВП РИ. Ф. 161, II-12, оп. 52, д. 1, л. 13], а китайского учителя, который преподавал на русском отделении китайский язык, – всего 96 лянов в год [Чоубань иу шимо, Тунчжи чао, цз. 15. Т. II, 2008, с. 658].
27 Таков был жизненный путь первых официальных переводчиков русского языка Цинской империи. Русистика в Китае прошла довольно длинный путь становления – от Школы русского языка до пекинской Школы Тунвэньгуань – чуть более двух с половиной веков, пока в китайской историографии не появились первые имена знатоков нашего языка, обеспечивавшие с китайской стороны перевод двусторонних контактов.
28 Это был важный шаг по обеспечению независимости той части китайского государственного аппарата, которая отвечала за внешнеполитические контакты. Цинские чиновники получили возможность самостоятельно общаться с российскими представителями, не прибегая к помощи наших переводчиков, тем самым гарантируя для себя достоверность передаваемой противоположной стороне информации. Наличие собственных знатоков русского языка, некоторые из которых параллельно служили преподавателями в учебных заведениях империи, было важным и для подготовки собственных кадров на перспективу.
29 Стоит также обратить внимание на то, что некоторые из переводчиков русского языка впоследствии добились больших успехов на дипломатической и государственной службе. Наиболее выдающимся стал Саиньту, который в 1907 г. с руководящей должности в Харбине был назначен на высокий пост китайского полномочного министра (посланника) в Санкт-Петербурге, где прослужил до 1911 г. [Ма И, 2015, с. 112]. Такшина дослужился до должности советника китайского посольства в Санкт-Петербурге [Хао Шуся, 2012, с. 133].
30 Вместе с тем очевидны и трудности, с которыми сталкивались власти империи при подготовке специалистов по иностранным языкам. Стоит признать, что сама профессия переводчика пока не высоко ценилась в позднецинском обществе – значительная часть молодежи по-прежнему отдавала предпочтение традиционным экзаменам на получение ученых степей кэцзюй, наличие которых обеспечивало продвижение по служебной лестнице. Отсюда – столь незначительное число профессиональных переводчиков, которые, например, могли обеспечивать российское направление, – всего пять человек. При этом, по данным китайских документов, в выпускных экзаменах да као (大考), проводившихся на отделении русского языка пекинской Тунвэньгуань в 1879, 1888, 1893 и 1898 гг., в общей сложности приняли участие 67 человек [Хао Шуся, 2004, с. 59]. Но, видимо, большинство из них каких-либо результатов не достигли, так как ввиду отсутствия интереса, как указывал А.Ф.Попов, «ходили на лекции по разу в месяц ко времени получения стипендии» [АВП РИ. Ф. 161, II-12, оп. 52, д. 1, л. 67об–68].32
32. Еще более резкую критику в 1883 г. учащимся русского отделения школы дал Военный совет. В связи с необходимостью организации переговоров с россиянами в районе Кобдо Военный совет распорядился включить в состав китайской делегации семерых наиболее успешных учащихся русского отделения Тунвэньгуань, предварительно проэкзаменовав их. На экзамене выяснилось, что «лишь один из претендентов смог наизусть прочесть русскую азбуку, тогда как оставшиеся – не более половины», притом что «один учил русский язык более 13 лет, остальные шестеро – более семи. Военные совет выразил большое недовольство, в связи с чем написал письмо в Главноуправляющее ведомство», подвергнув его критике [Ци Жушань, 2005, с. 35–36].
31 Не исключено, что на успехи в подготовке переводчиков русского языка (равно как и других) в том числе влияли неразвитые дидактическая база и методика преподавания. Несмотря на наличие продуманного урочного расписания, в рамках которого учащиеся отрабатывали отдельные аспекты русского языка, нормальные учебные материалы в школе отсутствовали, и все обучение строилось по авторским разработкам российских наставников, которые не были профессиональными педагогами-филологами.
32 Скорее всего, в связи с отсутствием необходимого числа переводчиков русского языка столичные власти могли обеспечить этими кадрами лишь свое посольство в Санкт-Петербурге, назначив первого толмача в центральный аппарат Главноуправляющего ведомства только в 1892 г., то есть через четыре года после опубликования соответствующего указа об открытии вакантных должностей штатных переводчиков.
33 В связи с отсутствием каких-либо данных, описывавших профессиональную деятельность первых толмачей русского языка Ведомства, довольно сложно дать оценку их уровню владения нашим языком. Из выявленных архивных материалов имеется лишь цитируемое выше письмо переводчика Такшины в адрес его российского преподавателя А.Ф.Попова от 1868 г., содержание которого позволяет говорить о довольно хорошем письменном русском языке у китайского служащего. Оценочной информации о профессиональном уровне других переводчиков пока не выявлено, что, впрочем, объяснялось невысоким статусом переводчиков в составе китайских делегаций и, как следствие, отсутствием должного внимания к их деятельности.
34 Как бы то ни было, именно с появления Главноуправляющего ведомства по делам всех государств стоит вести отчет создания в Китае профессиональной переводческой практики на российском направлении.

References

1. 1. Vladislavich-Raguzinskiy. Secret Information on the Power and Condition of the Chinese State Presented to Empress Anna Ioanovna by Graph S.V. Raguzinski in 1731. Russian bulletin. Vol. V. 1842. No. 3. Pp. 281–337 (in Russian).

2. Voskresenskiy A.D. Diplomatic History the Russian-Chinese St. Petersburg treaty 1881. Moscow: Pamyatniki istoricheskoy mysli, 1995. 439 p. (in Russian).

3. Kovalevskiy E.P. Journey to China. Vol. II. St. Petersburg: “Tipographiya Kovaleva i Ko.”, 1853. 213 p. (in Russian).

4. Lapin P.A. The First Russian Language School in China. Moscow: “Vostochnaya Literatura”, 2009. 125 p. (in Russian).

5. Russian-Chinese relations, 1689–1916. Official Documents. Moscow: “Vostochnaya Literatura”, 1958. 137 p. (in Russian).

6. Timkovskiy E.F. The Journey through Mongolia in 1820 and 1821. Part II “Stay in Peking”. St. Petersburg: Tipographiya Medicinskogo departamenta Ministerstva vnutrennikh del, 1824. 424 p. (in Russian).

7. Diplomatic meetings in Late of Qing and secret foreign affairs. Peking: Reproduce Center of China’s National Library, 2008. 460 p. (in Chinese).

8. Collected regulations of Guangxu Empire. Series of materials on China Modern history. No. 13. Taipei: Wenhai Publ., 1967. 478 p. (in Chinese).

9. The second Opium War. Vol. V. Shanghai: Shanghai People Publ., 1978. 549 p. (in Chinese).

10. Collected works of rather antic. Vol. II. Peking: Zhonghua shuju Publ., 2008. 297–682 p. (in Chinese).

11. Ye Xiangfeng. The first steps of the modernization of the foreign office in late of Qing in China. Historical research of the “General Foreign Affairs Office”. Journal of Shanxi University (Philosophy and Social Science edition). 1994. No. 3. Pp. 75–80 (in Chinese).

12. Li Wenjie. Examinations for zhangjing of the General Foreign Affairs Office in the late of Qing. Modern History research. 2011. No. 2. Pp. 107–116 (in Chinese).

13. Li Wenjie. Interpreters of the General Foreign Affairs Office. Historical archive. 2011. No. 2. Pp. 92–101 (in Chinese).

14. Li Pengnian. Sketch of Qing central bodies of state power. Harbin: Heilongjiang People Publ., 1988. 438 p. (in Chinese).

15. The complete works of Li Hongzhang. Hefei: Anhui education Publ., 2008. 336 p. (in Chinese).

16. Ma Yi. Review on the group of ministers from the “Ba qi” army servicemen families in the late of Qing. Journal of Daqing Normal University. 2015. No. 1. Pp. 111–113 (In Chinese).

17. Song Miao. Establishment of the General Foreign Affairs Office in the late of Qing. Journal of Tianzhong. 1998. No. 3. Pp. 78–80 (in Chinese).

18. Sun Zihe. Study on the School of Foreign Language Tongwenguan during the Qing Dynasty. Taipei: Jiaxin shuini gongsi wenhua jijinhui chubanshe, 1977. 578 p. (in Chinese).

19. Name index of Peking School of foreign language of Tongwenguan. The 4th part. Vol. 1. Peking: Tongwenguan, 1887 (in Chinese).

20. Name index of Peking School of foreign languages of Tongwenguan. The 6th part. Vol. 1. Peking: Tongwenguan, 1896 (in Chinese).

21. Wu Fuhuan. “Barbarian administration” of [the year of] gengshen and the establishment of the General Foreign Affairs Office. Journal of the “Forbidden City” Museum. 1995. No. 2. Pp. 61–66 (in Chinese).

22. Wu Fuhuan. Study on General Foreign Affairs Office of Qing Dynasty. Urumqi: Xinjiang daxue chubanshe, 1995. 384 p. (in Chinese).

23. Chronology of invincible China’s unequal treaty in Modern Period. Peking: Waiwen chubanshe, 2012. 167 p. (in Chinese).

24. Hao Shichang, Li Yachen. Draft History of [Chinese students] studying in the Soviet Union. Harbin: Heilongjiang jiaoyu chubanshe, 2001. 407 p. (in Chinese).

25. Hao Shuxia. Russian language Study in Peking foreign language school. Russian Language in China. 2004. No. 2. Pp. 58–62 (in Chinese).

26. Hao Shuxia. Chinese-Russian diplomatic ties in late of Qing and Peking School of foreign Language Tongwenguan. Educational Review. 2012. No. 4. Pp. 132–135 (in Chinese).

27. The complete works of Zeng Jize. Edit. by Yang Jian. Changsha: Yuelu Publ., 2005. 378 p. (in Chinese).

28. Qi Rushan. Chronicle of Qi Rushan’s recalls. Shenyang: Liaoning Education Publ., 2005. 441 p. (in Chinese).

29. The complete archive works of biographies of Qing officials. Vol. 7. Shanghai: Eastern China normal University Press, 1997. 770 p. (in Chinese).

30. Veritable Records of the Qing Dynasty, reign of Guangxu. Vol. 58. Peking: Zhonghua Publ., 1987. 953 p. (in Chinese).

31. Various searches of Qing History. Edit. by Wang Zhonghan. Peking: Zhonghua shuju, 1963. 324 p. (in Chinese).

32. Zhang Ji. From General Foreign Affairs Office to Ministry of foreign affairs. Review on employing personnel for ministries and offices in Qing dynasty. Historical archive. 2014, no. 2. Pp. 91–96 (in Chinese).

33. Zhang Deyi. A Journey around Europe and America. Edit. by Zuo Buqing, Mi Jiangnong. Hunan renmin chubanshe, 1981. 241 p. (in Chinese).

34. Background materials on the teaching of China’s Modern Educational History. Edit. by Chen Xuexun. Peking: Renmin jiaoyu chubanshe, 1986. 774 p. (in Chinese).

35. History of education in Modern China. Education of the “Yangwu” period. Edit. by Gao Shiliang. Shanghai: Shanghai jiaoyu chubanshe, 2007. 1033 p. (in Chinese).

36. History of the Modern China’s system of Education. Edit. by Zhu Youhuan. Shanghai: Huadong shifan daxue chubanshe, 1983. 610 p. (in Chinese).

37. The Whole Course of Make Preparations Foreign Affairs during the period of Xianfeng Emperor. Vol. VIII. Peking: Zhonghua shuju, 1979. Pp. 2659–2977 (in Chinese).

38. The Whole Course of Make Preparations Foreign Affairs during the period of Tongzhi Emperor. Edit. by Li Shuyuan. Vol. II. Peking: Zhonghua shuju, 2008, 920 p. (in Chinese).

Comments

No posts found

Write a review
Translate